<…> Фразу о том, что «твой Каплер — английский шпион», я даже как-то не осознала сразу. И только лишь, машинально продолжая собираться в школу, поняла наконец, что произошло с Люсей… Но всё это было как во сне.
Как во сне я вернулась из школы. «Зайди в столовую к папе», — сказали мне. Я пошла молча. Отец рвал и бросал в корзину мои письма и фотографии.
«Писатель! — бормотал он. — Не умеет толком писать по-русски! (Это сказано о лауреате Сталинской премии первой степени 1941 года за сценарий фильмов «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году». — Р. Г.) Уж не могла себе русского найти!» То, что Каплер — еврей, раздражало его, кажется, больше всего…
Мне было всё безразлично. Я молчала, потом пошла к себе. С этого дня мы с отцом стали чужими надолго. Не разговаривали мы несколько месяцев; только летом встретились снова»[16].
А Каплера арестовали и, по обвинению в шпионаже (для вынесения приговора достаточно было заявления вождя, что он «английский шпион»), «предателю» вломили удивительно малый срок для подобного обвинения — 5 лет ссылки. А после освобождения в 1948 году за недозволенный приезд в Москву ещё на 5 лет отправили в лагерь, дабы надолго отрубить желание встретиться с дочерью генералиссимуса.
Через четверть века, пройдя через три замужества (регистрация четвёртого с индийским коммунистом Браджешем Сингхом была запрещена Косыгиным, председателем Совета министров СССР, несмотря на отмену сталинского запрета на брак с иностранцами; не помогла и личная встреча Светланы с Косыгиным), поселившись в США, она вновь вспоминала Каплера и размолвку с отцом: «Никогда потом не возникало между нами прежних отношений. Я была для него уже не та любимая дочь, что прежде»[17].
Родители обычно острее переживают распрю с детьми, особенно с младшим ребёнком, которого с младенчества балуют и с которого в детстве почти всегда меньший спрос, особенно если это девочка, единственная дочь (!), которая в глазах отца, даже без оглядки на Фрейда, — почти что совершенство, богиня. Сталин не исключение. Он помнил о самоубийстве жены и боялся, что в состоянии стресса Светлана может наложить на себя руки. И тут случилась история, о которой позже вспоминал Серго Берия:
«Я учился в одной школе с детьми Сталина. Светлана Аллилуева сидела за одной партой с моей будущей женой. Она нас с Марфой и познакомила.
<…> Уже во время войны попал я в одну неприятную историю, связанную со Светланой. После возвращения с фронта подарил ей трофейный вальтер. Проходит время, и в академию, где я учился, приезжает генерал Власик, начальник личной охраны Сталина.
— Собирайся, — говорит, — вызывает Иосиф Виссарионович.
Приезжаю. Никогда раньше такого не было, чтобы вызывал.
Поговорили немного о моей учебе, а потом и говорит:
— Это ты Светлане револьвер подарил? А знаешь, что у нас дома с оружием было? Нет? Мать Светланы в дурном настроении с собой покончила…
Я обалдел. Знал, что мать Светланы умерла, но о самоубийстве никто у нас в доме никогда не говорил.
— Ладно, — сказал Сталин, — иди, но за такие вещи вообще-то надо наказывать…»[18]
Через четыре месяца Светлана закончила школу. По настойчивому совету близких (инициатива, скорее всего, исходила от Сталина, попросившего кого-то, к кому дочь прислушивалась — няню, Власика, повлиять на упрямицу), она позвонила отцу, который жил на даче, сообщила об успешном окончании школы и услышала краткое приглашение (Светлана написала «буркнул»): «Приезжай». Это была их первая встреча после размолвки. Она хотела поступать на филфак, но уступила желанию отца и согласилась подать документы на истфак МГУ, однако в отместку прибила его сообщением, вынашиваемым четыре месяца размолвки, — сказала, что хочет взять фамилию матери[19].
Сталин поперхнулся: он не ожидал такого удара, и она, почувствовав, что отец уязвлён, отложила своё намерение. Но он ничего не забыл. Помнил о пистолетике, обнаруженном у дочери, и её неожиданном пожелании и, опасаясь трагической развязки (ведь и Яша стрелялся после ссоры с отцом, а затем в состоянии аффекта нажала на курок Надя), не стал ей препятствовать, когда через год у неё появился жених, Гриша Морозов.
— Чёрт с тобой, делай, что хочешь, — раздражённо сказал он. Он вновь поссорился с дочерью, отказался видеться с зятем и затаил ненависть к евреям. Подсознательно он мстил им за Каплера и Морозова.