Мысленным взором он все еще видел ее такой, какой она была в ту первую ночь — склонившейся над смертным одром отца, когда тот испустил последний вздох.
— Помнишь ночь нашей встречи, любовь моя? — спросил он, когда клинки их в очередной раз скрестились. — Ночь, в которую умер твой отец, а твой вероломный дядюшка попытался потеснить тебя, захватив власть? Помнишь, как светили в ту ночь звезды?
— Была буря, и звезд не было, — прорычала Изабелла. — И ты убил моего дядю!
— Только с твоего позволения.
Влад отскочил в сторону. Изабелла, взвизгнув, вновь бросилась на него, вынуждая попятиться.
— Я любил тебя тогда и люблю сейчас…
— Лжешь, — повторила она, и ее меч едва не отсек ему руку у самого запястья.
Клинок выпал из разжавшихся пальцев Влада, и он привалился к парапету, зажимая рану здоровой ладонью. Изабелла жестоко улыбнулась, и на миг он увидел торжествующее лицо демона, проявившееся поверх женских черт. Вампир уже чувствовал, как магия его перстня начала работу, заживляя разрубленные мышцы.
Изабелла вскинула руку и шагнула к нему.
— Я с наслаждением полюбуюсь, как твоя плоть сгниет и сползет с крошащихся костей, муженек. Это все, чего ты заслуживаешь.
— Возможно, — кивнул Влад. — Я покинул тебя, моя бедная Изабелла. Я поклялся, что всегда буду рядом с тобой, и я… солгал. Я умер. А потом ты…
Она остановилась, шевеля губами. Влад снова увидел демона, безмолвно ощерившегося. Женщина тряхнула головой, и вампир понял, что Изабелла все еще была где-то здесь.
— Я… тоже умерла, — сказала она, не глядя на него. — Я умерла. — Она подняла глаза. — Умерла.
— Но сейчас ты жива, и я жив, и я не позволю тебе умереть снова, даже если для этого мне придется погибнуть самому, — хрипло проговорил Влад.
Он думал о своих мечтах, своих надеждах, об Империи, которой рассчитывал править, о старых друзьях, которых хотел бы увидеть снова перед концом. И о молодой женщине по имени Изабелла фон Драк, о том, как она улыбнулась ему в лунном свете, как без страха коснулась его лица, когда зверь в нем пробудился. Теперь Влад фон Карштайн знал, что ему делать.
Он ринулся вперед, пока она мешкала, и выбил клинок из ее ладони. Изабелла бросилась на него, но он схватил ее за руки и скрутил их за спиной женщины. Там, где ее пальцы касались его кожи, его плоть начинала плавиться и разлагаться, но вампир, рыча от боли, сдернул перстень фон Карштайнов со своего пальца и надел на палец Изабеллы. А потом, все еще удерживая ее, собравшись с последними силами, перевалился через край парапета.
Они падали, летели навстречу обугленным кольям внизу, а Влад смеялся. «Какое неприятно знакомое ощущение», — подумал он за миг до того, как они рухнули на один из кольев у подножия стены. Острие пробило сердце Влада через секунду после того, как пронзило грудь Изабеллы. Он почувствовал, как она обмякла под ним. Не было ни боли, ни сожаления, и, хотя тело его разваливалось, он успел поймать ее голову и прижаться губами к ее губам. Потом она исчезла, а то, что осталось от висящего на колу Влада фон Карштайна, провалилось в забвение.
Бальтазар Гельт выкрикнул заклинание и почувствовал, как пронесся сквозь него Ветер Металла. Над чумоносцем, собиравшимся расправиться с одним из телохранителей чародея, сгустился воздух, и демон вдруг оказался заключен в серебряную оправу. Из крохотных отверстий в оболочке из благословенного металла вырвался пар — это завывавший демон отправился назад в пустоту. Гном легонько толкнул статую молотом. Поймав взгляд Гельта, он неразборчиво буркнул что-то, вскинул потрепанный щит и вновь ринулся в бой.
— Всегда пожалуйста, — пробормотал Гельт.
Он не был уверен, кого именно из Стражей Наковальни спас — то ли Стромни, то ли Торги. Так или иначе, это не имело значения. Парочка была не из разговорчивых и, казалось, даже не знала его имени, называя Гельта преимущественно «парень», «маг» или же вездесущим «человечек».
Он взмахнул посохом, выпуская потрескивающую волну магии. Еще несколько демонов исчезли, разорванные в клочья золотыми стрелами и извивающимися железными побегами. Но место каждого павшего чумоносца тут же занимали двое других. Демонам не было числа — и они не ведали страха. Снова и снова бились они о потрепанную, неуклонно сокращавшуюся стену щитов жуфбараков, подобно нескончаемому приливу грязи. Воздух загустел от мух и криков. Даже магия Гельта не способна была удерживать тварей вечно.