Слабый звук вполз в его уши. Тихий, но становившийся громче. Он мгновенно понял, чей он, — и расплылся в свирепой улыбке.
«Брат. Я знал, что ты не бросишь меня. Я знал!»
Теклис облизал потрескавшиеся, кровоточившие губы и откашлялся, прочищая горло.
— Ты слышишь, Всеизбранный? — выкрикнул он, позволив цепям упасть.
Архаон не обернулся.
Теклис улыбнулся.
— Ты слышишь барабанный бой, Архаон? Лязг стали, топот ног? Это звуки битвы, Трехглазый король. Ты недавно спрашивал меня, что я видел. Что ж, я видел будущее — твое будущее, и было оно не слишком светлым.
Он метал в Архаона колкие слова, дразня его. Слова — все, что у него оставалось, и он собирался пустить в ход весь колчан.
— Тихо, — произнес Архаон.
Он развернулся в седле, глаза его устрашающе сверкали из-под шлема.
— Помнишь, что я сказал там, на крепостном валу? — продолжал Теклис. — Зигмар идет, Архаон. Нет… он здесь. Ты слышишь его? Ты его чувствуешь?
— Зигмар — миф. Сказка для детишек, безумцев и слепцов, — пророкотал Архаон. — Кто из них ты, эльф?
— Не знаю. А кто ты, человек? — выплюнул Теклис.
«Ребенок, — подумал он. — Я — ребенок. Или безумец. Но я слишком многое видел, чтобы быть слепцом».
Архаон развернул своего жеребца; рука его зависла над эфесом меча. На миг Теклису показалось, что Всеизбранный вот-вот зарубит его. Но пещера вновь содрогнулась, и Архаон, негромко рассмеявшись, взглянул через плечо на мерцающий варп-артефакт. Теклис в ужасе наблюдал, как блестящая поверхность того резко разбухла, увеличившись вдвое. Стоявших ближе всех к шару чародеев буквально всосало внутрь, и эхо их воплей заметалось по пещере. Огромные, искаженные болью лица вспучили маслянистую кожу артефакта, прижавшись к ней изнутри; разноцветные спирали сжимались и распадались, вызывая головокружение. Кошмарный свет пробился сквозь трещины в полу пещеры, тошнотворно-сладкий смрад проник в ноздри, и сам воздух заколебался, внезапно заполнившись фигурами, не вполне принадлежащими этому миру. Они двигались слишком быстро или слишком медленно, и Теклис то и дело шарахался от ухмыляющихся лиц и иллюзорных, но цепких когтей.
Демонический шепот хлынул в сознание, терзая душу. Шар вырос еще больше, и шепот стал громче. Теклис бился в цепях, пока демоны рвали его волю и рассудок. Он осознавал, что до конца — считаные минуты. Шар увеличивался стремительно, но ведь бесконечно он расти не мог — в итоге он просто схлопнется. И когда это произойдет, Фаушлаг и все, что в нем, провалится в Царство Хаоса, а остальной мир будет медленно, но верно распадаться.
— Прекрасно, не так ли? — спросил Архаон, окруженный, словно эпицентр бури, хороводом призрачных демонов. — Вот она наконец — гибель всего человечества.
Он вскинул руку, и бесплотные фигуры, подобно змеям, принялись виться меж пальцев Всеизбранного.
— Убегают последние секунды. Упивайся ими, Теклис из Котика, ибо затем тебя ждет лишь ужас. — Архаон раскинул руки. — Великий и прекрасный ужас ждет всех нас!
Вендел Фолкер с благоговением смотрел, как император, Тирион и орк Гримгор прокладывают путь сквозь орду визгливых скавенов. Конечно, сражение этими тремя не ограничивалось, но основная тяжесть кровавой работы в туннелях легла на них. Скавены гибли сотнями, их тела ковром устилали холодный каменный пол известковых катакомб, в которых они угнездились, но меньше крыс не становилось.
Фолкер, не выпуская топор из рук, помог подняться раненой лучнице и подтолкнул эльфийку к ее сородичам, когда из бокового туннеля вылетел грызун-штурмовик в доспехах, ринулся на маленький отряд людей и эльфов. Окликнуть рейксгвардейцев Фолкер не успел: Гельт, шагнув вперед, резко взмахнул рукой, осыпав крысолюда градом золотых осколков. С отвращением юноша наблюдал, как свежие покойники-скавены подергиваются и встают, подчиняясь воле Нагаша. Переведя взгляд на клубившееся вокруг Бессмертного Царя черное облако, Фолкер услышал, как зарычал внутри него Ульрик.