И уж тем более мне не стоило бояться своего желания. Как я умудрилась забыть о том, что танец и страсть всегда шли рука об руку?
Даже рассмеялась от облегчения, найдя, наконец, точку согласия с самой собой. Джонатан сильно ошибся, устроив мне эту выволочку - и, в то же время, был тысячу раз прав. Нет, я вовсе не жадничала; мне не было жалко отдавать себя. Мои ограничения имели другую природу, но я собиралась от них избавиться.
Хотел, чтобы я убрала все барьеры? Я это устрою. Больше никакой сдержанности. Больше я не буду бояться. Никаких страхов, никаких сожалений. Да и что мне, собственно, терять?
Ох, берегитесь мистер Деверо. Кьяра выходит на тропу войны. Я практически летела по тротуарам в сторону академии, чувствуя небывалую легкость и свободу. И предрешенность происходящего. Прошлась по полупустым коридорам, чтобы порепетировать самостоятельно в «нашей» студии.
И почти не удивилась, когда увидела там Джонатана.
Джонатан.
Высокий прыжок и приземление на колени; арка назад, на грани возможностей, мягкий перекат и легким движением он снова на ногах.
Джонатан отрабатывал одну из связок - без музыки, ему достаточно было ритмов, звучащих в голове - когда дверь распахнулась и на пороге появилась Кьяра. В неизменной толстовке с капюшоном - интересно, как она выглядит в платье? - и широких штанах, закрывавших роскошные ноги и крепкую, круглую попку, в которую он до одури хотел вдавить пальцы, оставляя синяки.
Замерла в проходе и уставилась на него своими невероятными глазищами.
Еще и губу закусила.
Джонатан чуть не взвыл. Все его намерения быть сдержанным и последовательным выветрились из головы. Инстинкты орали, чтобы он хватал эту самку - его самку - тащил в пещеру и не выпускал оттуда, пока окружающим, а главное, ей самой не станет понятно, кому она принадлежит.
Мужчина вздрогнул.
Твою ж мать… У него точно не в порядке с головой. Или с другой частью тела. Правы были друзья - нужно жениться. А пока найти себе какую-нибудь страстную цыпочку.
А еще раньше перестать пялиться на Кьяру.
Он сделал над собой усилие, отвернулся и хмуро бросил:
- Занятия только через полтора часа.
- Я… знаю, - она снова закусила губу, будто не понимая, как это на него действует – а, может, действительно не понимала? - Я хотела позаниматься, пока никого нет, но не буду вам… тебе мешать.
- Стой, - Джонатан отрицательно мотнул головой, заставляя себя выбросить посторонние мысли. - Я хотел тебе кое-что сказать.
Опять замерла и смотрит выжидающе.
Может, все-таки линзы? Он ни разу в жизни не видел такого необычного цвета.
- По поводу вчерашнего…
Кьяра наклонила голову, показывая, что внимательно слушает, но промолчала.
- Хочу извиниться. Было…грубо. Просто меня бесит, когда кто-то не проявляет свой потенциал до конца. Ты ведь можешь больше, но тебя что-то останавливает…В общем, был не прав.
- Нет.
- Что нет?
- Ты был прав. Я трусливо хотела уйти… возможно, именно потому, что ты был прав. Но теперь…Не буду.
- Не будешь что? Уходить?
- Сдерживаться. И… уходить тоже.
Джонатан повернулся к девушке и улыбнулся.
- Хорошо. Может... прорепетируем вместе?
Идиот! Он действительно это сказал? Вот прямо взял и предложил сейчас, когда сам в таком взвинченном состоянии, репетировать вместе? Вдвоем, в миллиметре друг от друга, когда нет сдерживающего фактора в виде других студентов?
Псих. Или просто мазохист, мечтающий о том, чтобы его яйца взорвались.
А она опять таращится, теперь, правда, с искренним изумлением. Ну и чего удивляется? Он же её хореограф, это нормально - отрабатывать вместе движения. Можно подумать, он предложил ей переспать прямо на полу студии…
Дьявол.
Не сметь об этом думать!
- К-конечно, - девушка чуть запнулась, а потом неожиданно улыбнулась роскошной, открытой улыбкой, которая впервые была обращена только к нему.
И Джонатан понял что это будут самые сложные полтора часа за сегодня.
Кьяра.
Джонатан меня удивил. Сначала тем, что извинился - хотя вовсе не обязан был этого делать. Потом, что предложил отработать танец. Но еще больше я удивилась, когда поняла, что сегодня только я чувствовала себя свободной
Его странное, не поддающееся пониманию напряжение можно было, практически, пощупать.