— Что это? Пуговицы могут быть стразами. Или по крайней мере из золота. Почему мы так много обсуждаем то, что похоже на вещь из «Target»?
— Привет, — сказала Лора, надеясь хотя бы на ответную вежливость.
— Милочка, — сказал Иванна, — где вторая? — Она выглядела действительно недоумевающей.
Лора протянула ей руку.
— Руби, очевидно, здесь нет.
Иванна поздоровался с ней левой рукой, пока правая все еще укачивала собаку.
— Ты та, кто изготавливает модели? Та, кто занимается швами? Ты делаешь важную работу, но проектирование — это больше, чем пошив.
Лора не знала, спорить или позволить ей говорить. Хотела ли она так скоро выразить свое несогласие? Или она должна позволить женщине высказаться и только вставлять «да», «нет» там, где это необходимо?
Пьер, должно быть, заметил замешательство на её лице.
— Могу я предложить тебе кофе, Иванна? Я могу позвонить.
— Я принесу! — Корки практически выпрыгнул со своего места. Не лучшее поведение для продавца, но если он здесь быть не хочет, то ему и правда лучше уйти, подумала Лора.
Иванна заказала что−то типа мокко−фраппе, и, вытащив из−под стула мужскую спортивную сумку «Kate Spade», с грохотом бросила её на стол. Шум был такой, как будто она швырнула туда банку с камнями.
— Мы так поддерживает порядок в демонстрационном зале?
Корки повесил сумку на плечо.
Иванна разложила на столе куртку с искусственным мехом.
— Это полная имитация. Я вам за это отвечаю.
— «Barneys» это нравится, — вставил Корки. — И каждый наш вчерашний покупатель хотел знать, что нравится «Barneys».
— Им бы гораздо больше понравилось, если бы она была настоящей. — Иванна посмотрела под воротник, а затем отшвырнула его как использованную салфетку. — Они оформили у вас заказ?
— Ну, нет, — ответила Лора.
— Правильно. Их деньги не были выделены. Таким образом, разговор — это только разговор, и они могут говорить что угодно.
— Ничего больше у нас нет.
Иванна повернулась к Корки, чье приподнятое настроение тут же улетучилось, стоило дизайнеру смерить его взглядом:
— Ты разве не за кофе пошел?
И он тут же испарился, захлопнув дверь со звуком всасывающегося воздуха.
— Садись, — сказал Иванна, как будто это был ее кабинет.
Лора села.
Иванна спустила с рук собаку и положил обе ладони на стол.
— Тебе нужны деньги или нет?
— Конечно.
— Прошлым вечером, я была очень груба с тобой, признаюсь. Но я думаю, что у тебя есть шанс добиться успеха, моя дорогая. Очень большого. И я хочу, чтобы это произошло.
— Честно говоря, госпожа Шмиллер…
— Иванна.
— Иванна. То, что ты сказала прошлым вечером, было правдой. Томасина умерла на нашем шоу, ну, я имею в виду, что репортеры вовсю снуют вокруг меня, полицейские изучают все на меня. Думаю, это конец.
Пьер тяжело вздохнул.
— Конечно, ты имеешь в виду…
Взгляд Лоры заставил его замолчать.
Но Иванна не отвела от Лоры своих внимательных глаз.
— Ты беспокоишься о полиции и газетах?
— Я не беспокоюсь, — сказала Лора. — «Беспокоиться» означает, что я трачу свое время на вещи, которые не могу предсказать. Но, серьезно, полиция опечатала квартиру моей сестры, а моя, вероятно, следующая. Так что я могу предсказать, что что−то вонючее ударит по вентилятору, а это значит, что у нас не будет времени уделить этому необходимое внимание. И я знаю, что Акико Камичура делает обвиняющий нас репортаж. У меня просто нет средств или времени, чтобы бороться с этим и продолжать вести бизнес. Поэтому, вы можете сказать Бобу, что я сожалею, что потратила впустую его деньги? Я чувствую себя ужасно из-за этого.
Ивана отмахнулась от ее слов словно от надоедливого комара.
— Мой муж не знает, как потерять деньги. Его потери приносят прибыль. Это болезнь. — Она показалась Лоре очень раздосадованной и в тоже время по−настоящему гордой.
Лора затаила дыхание, затем протянула руку.
— Мне очень жаль, так или иначе. Было приятно работать с вами, но мы закрываем дело.
Словно порыв сильного ветра в комнату ворвался Джереми с образцом меха в руках. Он выглядел удивленным, увидев Иванну.
— Иванна! Невероятно. Я только подумал о тебе.
Пока длились приветственные воздушные поцелуи и объятия, Лора сообразила, кому писал Пьер. Она посмотрела на него, он подмигнул в ответ.
— Можешь поверить какое качество в коллекции этих девушек? — спросил Джереми. — Эта ткань… — Он сбросил пурпурный шерстяной креп. — Сто пятьдесят ярдов и окрашенные в Северной Каролине, потому что цветок, который дает такой цвет, растет только в этой Аппалачской долине. Потрогай.