Бак только улыбнулся и протянул руку, чтобы проводить ее по лестнице без окон.
— Они были построены как лестницы для прислуги.
— А кто ими пользуется сейчас?
— Они же. — И они поднялись по лестнице из алебастра. Ведь работающие здесь горничные были слишком хороши, чтобы ходить по обычному дереву.
— Так вы управляете ее дизайнерским бизнесом? — спросила Лора.
— Нет, нет. Дизайнерские заботы Иваны не в моей компетенции. Я больше менеджер, если точнее выразиться. Я двигаю нужные шестеренки, чтобы все работало как надо. Работа на полный рабочий день.
— Вы сказали двадцать лет? Я думала, что она замужем за мистером Шмиллером не более десяти лет. — Они вышли на просторную террасу на крыше со стеной из розовых орхидей справа, оранжереей слева и современными скамейками из темного дерева повсюду. Это был самый великолепный уголок Нью−Йорка, который она когда−либо видела.
Иванна стояла на краю крыши, держа на руках собачку, принюхивающуюся к пурпурной орхидее. Она была прекрасна, и Лора увидела в глазах Бака что−то немного большее, чем уважение к давнему работодателю.
— Иванна начинала как модель и инвестировала очень мудро. Она никогда не делает неверных шагов.
— Никогда?
— Никогда. Это её магия.
Такое утверждение не соответствовало ни имени, ни должности мужчины перед ней, но девушка безоговорочно в него поверила. Когда бывшая модель, ставшая инвестором, увидела их, спустив с рук собаку, направилась к ним, Лора почувствовала себя гораздо лучше, ведь женщина, которая всегда настолько критично оценивала успех других людей, что никогда бы не сделала плохую инвестицию, вложилась в нее. Может быть, Иванна не была такой отвратительной сукой. Возможно, у нее была пара положительных качеств. Возможно, она видела что−то стоящее в «Портняжках», даже в финансовом отношении, которое Лора могла бы извлечь, использовать и выделить. Когда Иванна подошла к ним, Лора и думать забыла, что считала женщину бездарью, а в дом к ней пришла, чтобы выведать информацию, которая поможет вытащить сестру. Все, что она сейчас чувствовала, были волшебная теплота и покой.
Она передала цветы, как только Иванна оказалась в пределах досягаемости.
— Они прекрасны, — сказал Иванна. — Спасибо. Садись. — Она указала на стол с видом на Парк. Он был собран из витой металлической проволоки, похожей на птичье гнездо. На спинках стульев были чугунные стебли, а на них сидели крошечные птички. Сиденье, несмотря на то, что оно было скрученным железом, оказалось удобным.
— Я пришла сказать, что мы начнем осеннюю коллекцию в ближайшие пару недель, и, если ты хочешь посмотреть на стенды, мы можем назначить встречу.
— О, как мило. — Иванна окинула взглядом просторы парка. — Я могу посмотреть на ваши стенды. И что тогда? Мне не нравятся эти вещи. Это пустая трата времени. Наклеить страницы журнала прошлого сезона на кусок картона с лоскутками тканей, которые можно было бы использовать? Глупо.
Она прекрасно понимала, о чем толкует Иванна, ведь это было точное описание работы Руби в крупной компании. Команды дизайнеров каждый сезон создавали стенды, некоторые от пола до потолка были забиты вырезками, эскизами, образцами отделки и тканей, расположенные в радующей глаз последовательности. Эти стенды создавались для того, чтобы генеральные директора, президенты компаний, креативные директора и инвесторы говорили «Ооо» и «Аааа» и задавали относительно разумные вопросы, ответы на которые не имеют никакого значения. Стенды были только для настроения и тона. А какую еще информацию они могли нести? «Я не хочу «солнечного веселья» в этом году?» или «Слишком много коричневого?». Нет. Потому что они не имели никакого значения. Неважно, что за «солнечное веселье» было на стенде; все будет таким, каким получится. Цвета не были высечены в камне. Ничто на досках не предназначалось для производства. Это делается просто для того, чтобы боссы почувствовали, что они участвуют в процессе проектирования, и никакие изменения не прошли мимо них, и никаких «сюрпризов» не будет. Они узнал о таких досках еще в школе, а Руби подготовила десятки таких в «Tollridge & Cherry», компании, выпускающей каталоги, с руководителями, прогуливающимися по кабинкам с видом, что они знают, что людям надо носить. Лора всегда работала только на Джереми, а была ему нужда делать стенды для себя самого? Он работал только с настоящими телами и тканями. Каждый день Лора осознавала, в какой роскоши она работала, когда была в доме Сент−Джеймса.
— Я также хотела поблагодарить тебя, — сказала Лора, — за то, что ты пришла сегодня. Нам пригодится твоя помощь. Я действительно хочу, чтобы это сработало.