— Нет, расскажи хотя бы в общих чертах, что с тобой происходит.
−Тофу, — сказал он, произнося его в точности так, как оно должно быть произнесено и с явным неудовольствием.
— Её не понравилось, что тебя арестовали?
— Нет, то, что я нянчился с тобой.
Лора не могла сказать, злился ли он на Тофу или на себя.
Руби, которая не могла долго оставаться в стороне, спросила.
— Ты же ей все объяснил, верно?
— Да, — сказал он, — и она заявила, что уходит. Что−нибудь еще, что вы хотите знать обо мне? Потому что как видишь, я не сильно хочу говорить об этом.
Стью не мог вести себя так. Как правило, его ничего не задевало до такой степени, чтобы он не мог об этом говорить. И поэтому, Лора разрывали счастье от того, что он снова стал свободен от этой сучки−кошатницы, и злость на Тофу за то, что он так плохо обошлась с ним. Она также на секунду подумала, что это может быть идеальное время для нее. Он был свободен. Формально она была свободна. За исключением Джереми. Но вот только способности жонглировать двумя мужчинами у нее не было.
Она сменила тему.
— Итак, почему вчера арестовали тебя, а не меня?
— Я сказал им, что у меня был доступ к офису.
— И они в это поверили? Даже Кангеми?
— Мы верим в то, что у нас уже есть. Разве ты не так говорила?
— Он рассказал тебе о моей команде восточноевропейских штатных сотрудников, которые бегали и выполняли мои приказы?
Пока они лавировали между толп и кружили вдоль теннов и палаток в «Гарменто», она поведала ему о незаконных перемещениях иммигрантов через «Белую Розу», происхождении фиолетовых таблеток, социальных слоях в «Марлен Х», пипетке и переезде Боба из шикарного пентхауса.
— Он вполне имеет право опасаться, — сказал Стью. — Рольф, Сабина, они оба. Он вовлечен по крайней мере в четыре убийства на родине. С особой жестокостью. — Он ткнул пальце в Лору и понизив голос добавил. — Вам нужно держаться подальше от него. И я серьезен как никогда в жизни.
— Я поняла.
— Я хотел сказать тебе лично. В следующий раз, когда мы встретимся с этим парнем, ты не будешь его злить, а побежишь в людное место, а затем поменяешь имя и уедешь жить в другой штат.
— Господи, Стью. — Из-за быстроты всего происходящего с ней, она не могла оценить весь кошмар ситуации, но ей не понравилось, что уже не первый человек ей говорит забиться в угол и тихонько шить.
Когда они пробирались через парк к ресторанному двору, начался показ, и переполненный палаточный городок опустел, как людное шоссе после популярного съезда.
Они остановились у палатки с надписью «Café Couture» и заказали три четырехдолларовых кофе.
— Ок, — сказала Стью, — я слышала, что Томасину отравили утром, где−то между тем, когда она виделась с Руби, и тем, когда она добралась до палатки перед выступление.
— Верно, — ответила Лора.
— А то, что ты уже выяснила, что делала после того, как она ушла из дома?
Поскольку Руби не исправила начальное времяпрепровождение Томасины, Лора тоже решила этого не делать.
— В «Marlen Х», потом здесь. Отравлена где−то в этом промежутке. В «Marlen Х» её видели все её близкие друзья, и я думаю, что она была в такси с Рольфом.
— А по дороге от такси до гардеробной? Возможно, что−то случилось в это время.
— Руби встретила ее, я их видела.
Руби добавила.
— Я увидела ее возле офиса МААB, и мы пошли обратно вместе. — Лора заметила, как покраснели щеки ее сестры.
— Прямо до гардеробной? — спросила Лора.
Ее сестра покраснела еще больше, и Лора сообразила, что это из-за присутствия Стью.
— Нет, — сказала Руби, — мы останавливались. Хм, за генератором возле палатки для макияжа есть угол, и мы…
Лицо Стью было каменным. Либо он понятия не имел, о чем речь, либо наконец-то научился вести себя как журналист. Лора хотела скрасить возникшую неловкость, но провалилась в своей миссии, как только слова слетели с её губ.
— Ребята, вы поправляли макияж, так?
— Типа того, −— буркнула Руби в свою чашку.
— Ух, ты, — сказал Стью, все еще с непроницаемым лицом. — Даже, вау!
Руби вскинулась.
— Заткнись, Стью, я тебя ненавижу!
Он откинулся назад.
— Нет, постой. Она была горячей. Очень горячей.
— Стью! Ты специально ее дразнишь?
Он недоверчиво посмотрел на них.
— Она не была горячей? Я это должен сказать? Или как будто я должен притворяться, что это не имеет большого значения?
Руби свернула салфетку и бросила в него.
— Я знаю, что нарисовало твое безумное воображение. Прекрати.