С легкой руки Надежды Константиновны эта пресловутая баранина, боюсь, войдет во все воспоминания обо мне. Как же, колоритная деталь! Женщины вообще любят придумывать какие-нибудь истории, а потом повторять их до тех пор, пока все в них поверят, и они сами в том числе. И вот так Надежда Константиновна после возвращения из ссылки везде излагала некую забавную, с ее точки зрения, историю, должную свидетельствовать то ли о моей нетребовательности к пище, то ли о моем зверском, «мужицком» аппетите, то ли о немыслимой сибирской дешевизне. Если последнее, то чему же здесь дивиться? Оторванности от городского рынка, потребляющего деревенский продукт? Этот невинный рассказик Надежды Константиновны подразумевал, что еще, дескать, до приезда ее вместе с матерью, Елизаветой Васильевной, ко мне в ссылку, меня довольно однообразно кормили.
Итак, сам рассказик, запомнившийся мне почти наизусть. Обед и ужин был простоват, говаривала Надежда Константиновна, одну неделю для Владимира Ильича резали барана, которым кормили его изо дня в день, пока всего не съест; как съест — покупали новую порцию мяса, его во дворе, в корыте, где корм скоту заготовляли, работница рубила на котлеты для Владимира Ильича опять же на целую неделю.
Но отпустим «наших баранов» пастись к зайцам. Об этих, также ставших легендарными, животных, я тоже, пожалуй, поведаю сейчас. Речь идет опять о некоем фантастическом рассказе Надежды Константиновны, о целой лодке беззащитных зайцев, будто бы набитых мною чуть ли не веслом на островах, то есть в неохотничий сезон. Дед Мазай и зайцы наоборот. Прекрасная и удобная история, которую в будущем всегда можно выдать за иллюстрацию патологической жестокости российского революционера. Эта история даже попала в нашу семейную переписку. Тогда же я писал брату, тоже охотнику: «Не Анюта ли впадает в некоторые хронологические ошибки, выдавая старые мифы о зайцах за новые известия? Зайцев здесь я бил осенью порядком, — на островах Енисея их масса, так что нам они быстро надоели. Проминский — ссыльный лодзинский социал-демократ, шляпник, — набил их несколько десятков, собирая шкурки на шубы для своих детей». Не тогда ли возник и миф о заячьем избиении?
Но вернемся к почте, к изданиям, которые я получал в Сибири: и русские газеты, и иностранные, и новые книги. Книги, а не разговоры, вот истинная среда обитания для настоящего интеллигента.
В Шушенском я получил «Экономические этюды» Н. Водовозова, довольно известного в то время экономиста и мужа моей будущей издательницы. И это натолкнуло меня на мысль об издании нескольких моих статей отдельной книгой. Моя книга называлась похоже — «Экономические этюды и статьи». С выходом ее было связано много ожиданий. Готовую книгу все не присылали. Я, естественно, нервничал. Наконец, в одно серенькое утро видим — лезет через забор мальчишка из волости с каким-то громадным тюком: оказалось, «Этюды», завернутые в тулуп.
Перед приездом в Шушенское Надежды Константиновны я отослал ей огромный список книг, которые мне были нужны, чтобы закончить «Развитие капитализма». Этот списочек по своей монотонной длине не для мемуаров, но давайте заметим, что, сидючи в сибирской глуши, даже библиографию-то для этого списочка нелегко было собрать.
А тут мне еще вдруг ужасно захотелось иметь полное собрание сочинений Тургенева в 12 томах, обещанное как премия подписчикам журнала «Нива». А потом до озноба стали необходимы пособия по английскому языку: грамматика, да подробная, с разделом об идиомах, с развернутой главой о синтаксисе, понадобился словарь топонимики и имен собственных. Все, кто когда-либо занимался переводом, знают, какие трудности подстерегают вас при переводе имен собственных и географических названий. Но этот мой интерес уже означал, что я взялся переводить толстенную книжку Webb'oB. Об этом, если не забуду, расскажу ниже.
Представьте себе этот нескончаемый круговорот книг, летящих, как гуси, из Москвы или Петербурга до Шушенского и потом вскоре возвращающихся обратно. Сколько усилий приложили мои друзья, товарищи и мои сестры, чтобы организовать это «вечное движение». Сколько было написано ласковых писем родным, напоминаний о напоминаниях, как отцеживалась в поисках новостей и специальной информации вся поступающая ко мне литература! Каждая газета прочитывалась несколько раз целиком и по частям — передовые статьи, колонки объявлений.