Скиопос отлучился, чтобы поменять бобины, и поспешно вернулся. Метью совсем устал, от сочетания бренди и кино его клонило ко сну, однако он мужественно досидел до конца картины. Чувствуя, что без одобрительного восклицания не обойтись, он заметил:
— Очень недурно. А теперь я, пожалуй, отправлюсь на боковую.
Однако Скиопос, не удостоив его ответом, снова устремился к проектору. Метью думал, что он выключит его и вернется. В проекционной ненадолго зажегся свет, но зал так и остался погруженным в темноту. Проектор снова заработал, и на экране появилась надпись: «Как сумасшедшие». Скиопос возвратился в зал. Он еще не успел плюхнуться на место, а уже смеялся.
Метью прождал еще минут пять и снова объявил, что идет спать. Ответа не последовало. Чтобы выбраться на волю, ему пришлось пробраться мимо Скиопоса. Тот раздраженно подвинулся, однако мгновение спустя вернулся к общению с комиком на экране. Капитан даже не повернулся, чтобы проводить Метью хотя бы взглядом.
Метью заглянул к Билли, который мирно спал, и зашел в соседнюю каюту. Интересно, сколько еще времени будет хихикать Скиопос в своем частном кинозале? Впрочем, какая разница? Метью смертельно устал; единственное, о чем он сейчас мог думать, — это мягкая, чистая постель.
Утром его разбудил Билли. Глядя на мальчика, стоящего в двери каюты, среди полированного дерева и сияющего металла, залитого искусственным светом, Метью на мгновение забыл, что случилось с миром, и вообразил себя в прежней жизни. Непонятно только, где он находится… Однако продолжалось это недолго; вернуться в реальное измерение ему помогла мысль о Джейн, пронзившая его, как всегда, нестерпимой болью.
Стараясь не показывать своего страдания, он приветливо улыбнулся Билли:
— Доброе утро! Который сейчас час?
— Сам не знаю. Я только что проснулся.
Метью посмотрел в иллюминатор:
— Солнце уже встало. Наверное, надо заняться завтраком. Как тебе это понравится?
Билли кивнул:
— Я уже видел капитана.
— Неужели?
— Я сказал ему: «Доброе утро», но он ничего не ответил.
— Наверное, думал о чем–нибудь другом. Брось–ка мне рубашку.
Метью умылся, оделся, и они вместе направились в кубрик. Оттуда доносились какие–то звуки. Распахнув дверь, они увидели, что Скиопос, опустившись на колени, яростно драит пол. Он даже не обернулся на их приветствие и продолжал свой тяжкий труд, как будто рядом никого нет. Белые форменные брюки успели помяться; торс капитана был обтянут тельняшкой, под которой явственно проступали складки жира. Метью заметил у него на макушке лысину.
Как он уже догадался, приютивший их человек был психопатом, возможно, даже предрасположенным к припадкам безумия, чья болезнь разгулялась вовсю из–за шока, вызванного землетрясением и цунами. Вот почему он остался на борту, распрощавшись со своей командой, вот почему посвящал столько времени заботе о чистоте. Что касается первоначального радушного приема, то, возможно, вчера он был расположен благодушествовать, сегодня же на него напала депрессия. Не исключался и иной ответ: капитан был готов приветствовать пришельцев извне, однако замыкался, когда они угрожали фантазиям, составлявшим теперь смысл его жизни. Он щедро делился своими сокровищами, но боялся и помыслить о том, что им в конце концов придет конец.
Скиопос безумен, но, очевидно, вполне безвреден. Раз он не обратил внимание на их приветствие, то, возможно, и остальные их действия останутся незамеченными?
Билли выглядел озадаченным и немного напуганным. Метью потрепал его по плечу и сказал:
— Давай–ка приготовим себе завтрак. Не мастер ли ты по части поджаривания бекона?
Они достали из холодильника бекон и поджарили его с ломтиками хлеба. Скиопос не обращал на их присутствие ни малейшего внимания. Пока они уплетали завтрак, он доскреб пол, отнес ведро и швабру к раковине, вымыл это добро, убрал в чулан и удалился.
Как только дверь за ним затворилась, Билли спросил:
— С капитаном что–то не так, мистер Коттер?
— У него повредился рассудок.
— Как у мамаши Латрон?
— Вроде того.
— Он даже не увидел нас, — не унимался Билли. — Словно нас тут нет.
Открытие никак не влияло на ситуацию — они и не собирались оставаться здесь надолго. Однако Метью рассчитывал отдохнуть несколько дней и немного отъесться. Теперь эта перспектива утратила былую привлекательность. Ему снова сделалось не по себе: он понял, что вопреки прежнему твердому намерению, очутился в замкнутом пространстве.