Эйприл нагнулась еще ниже и стала плескать на себя водой. Внезапно она подняла глаза, не меняя позы. Метью знал, что, как только она заметит его, все кончится. Реальность и сон поменяются местами.
— Метью!.. — произнесла она тихонько, но он отчетливо расслышал ее голос. — Я не…
Эйприл осеклась. Улыбка на ее устах опередила осознание наготы. Немного смешавшись, она тем не менее не испытала ни стыда, ни неловкости. Да, она женщина и потому уязвима, но чувство покоя так и не было нарушено.
Эйприл подобрала большое полотенце, лежащее рядом, и неспешным движением набросила его на плечи.
— Я сейчас, — сказала она. Метью кивнул и отвернулся.
Заслышав ее шаги по траве, он снова повернулся. На ней опять был бурый джемпер, в котором она встретила их накануне, и на губах вновь играла улыбка.
— Ну, здравствуйте.
— Извините за вторжение, — пробормотал он.
— Ничего страшного. Я всегда вскакиваю на добрых полчаса раньше остальных. Они — любители поспать, даже Лоренс.
Ее простота и непосредственность нашли в душе Метью благодарный отклик; они вдохновляли и одновременно успокаивали друг друга. Теперь идиллия утратила черты безумной фантазии и поддавалась осмыслению. Недавний эпизод оказался для обоих неожиданным, однако и он, и она — возможно, по разным причинам — испытывали радость. Возможно, это было бегством от действительности — что же с того? Они взглянули друг на друга, улыбнулись, одновременно заговорили, одновременно умолкли — и рассмеялись.
— Я хотела сказать, что сейчас займусь завтраком, — сообщила Эйприл.
— А я — что пойду умоюсь.
— У вас есть мыло и полотенце?
— Есть. — Метью продемонстрировал полотенце. — Правда, довольно–таки замусоленное.
Она отняла у него эту тряпку.
— И мокрое к тому же. Возьмите лучше мое. Оно все же почище и посуше. Пока вы будете охотиться на своего бычка, я постираю.
— Вот спасибо!
Они еще какое–то время безмятежно смотрели друг другу в глаза, а потом Метью, перекинув через плечо полотенце, зашагал к ручью. Мягкая ткань приятно щекотала его щеку.
После завтрака утварь опять пришлось прятать в подвал. Скоро образовали охотничий отряд: кроме Метью и Билли, в него вошли Лоренс, Джордж и Чарли. Арчи предпочел остаться с женщинами.
— Он быстро расстраивается, стоит ему услышать громкие звуки или увидеть кровь, — объяснил Лоренс. — Но нас и так достаточно.
Сперва Метью полагал, что Билли тоже останется в лагере, однако мальчик взмолился, чтобы его взяли на охоту. Пришлось уступить. В конце концов, ему вот–вот стукнет одиннадцать, а в этой новой жизни подросток — уже мужчина. Чрезмерная опека младших возможна только в развитом обществе.
Утро выдалось солнечное, и на полянах пекло вовсю. Охотники были в отличном настроении. Предстояла игра, и ее предвкушение смешивалось с разыгравшимся аппетитом. Они шагали по лесистой местности, иногда проходя краем луга.
— Это его территория, — сообщил Лоренс. — Если он и забредает в сторону, то недалеко.
Слова прервал хруст: впереди через кустарник продиралось какое–то крупное животное. Оба ствола ружья были заряжены. Метью взял его на изготовку и снял предохранитель.
Хруст усилился, и он вскинул двустволку. Ярдах в пятнадцати — двадцати перед ними появилось существо — огромный лохматый пес. Судя по черному окрасу и другим признакам, это была помесь ньюфаундленда; кто еще фигурировал среди его предков, разобрать отсюда было трудно. Во всяком случае, ростом пес превосходил всех ньюфаундлендов, которых Метью когда–либо видел. Он замер, разглядывая людей и словно о чем–то вспоминая.
— Пойди сюда! — позвал Лоренс. — Ко мне!
Пес не двинулся с места, хотя слегка завилял хвостом. Потом он бросился бежать, пересек поле и исчез в лесу с другой стороны.
— Собака здешнего фермера, — вздохнул Лоренс. — Сколько раз я видел ее на прогулке! — Он печально покачал головой, вдруг постарев и утратив недавнее веселье. — Кажется, она отлично управляется в одиночку.
Бычок пасся на четвертом по счету поле. Он забрел в угол, окруженный с трех сторон металлической оградой. Метью оценил шансы охотников как высокие.