Однако после полудня это все же пришлось сделать. Они снова пересекали саутгемптонский эстуарий, покрытый засохшей грязью. Метью почувствовал, что окончательно ослабел, и решил, несмотря на отсутствие голода, подкрепиться. Вскрыв одну из банок, он попытался накормить и Билли, однако тот уже вообще не откликался. Устроив мальчика как можно удобнее, Метью съел мясо сам. Пока он ел, солнце выкатилось из–за облаков; насытившись, он позволил себе растянуться на солнцепеке, думая, что уже через несколько минут поднимется. Однако организм снова подвел его: проснувшись, он обнаружил, что солнце переместилось в западную часть небосвода. Впрочем, Метью все равно не знал толком, сколько времени провел в забытьи. Мальчик не спал, а смотрел на него тяжелым, пустым взглядом. Потом он закашлялся, и все его тельце заходило ходуном.
Метью снова устроил Билли у себя на спине и зашагал дальше, стыдясь своей лени и стремясь наверстать упущенное. Торопливость всего лишь лишила его сил; вскоре он был вынужден передохнуть; дальше он пошел уже не с такой скоростью. Теперь и время, и расстояние превратились в отвлеченные понятия: противоположный берег эстуария не приближался, зато солнце валилось с небес буквально на глазах. С неожиданной ясностью, пронзившей его, как физическая боль, Метью понял, что им не суждено сегодня добраться до вожделенного грота.
Теперь ему было все труднее бороться с усталостью, которая переносилась кровью по всему телу. Каждый шаг давался невероятным усилием воли. Каким–то чудом удалось вскарабкаться на противоположный берег; немного передохнув, он заковылял дальше. Под ногами росла высокая, шелковистая трава, в которой порхали две бабочки. Ему хотелось лечь, утонуть в этой свежести, но он знал, что этого ни в коем случае нельзя делать. Метью решил остановиться у группы деревьев, высящихся в отдалении. Там он снова собрался с силами. Вон та изгородь… Тот кустарник… Та куча обломков… Он шел от точки к точке, от одной промежуточной цели к другой.
Когда солнце скрылось, его покинули последние силы. Метью рухнул на колени у пересохшей канавы, заросшей терновым кустарником. Опустив мальчика на землю, он склонился над ним. Лицо Билли было покрыто потом, запекшиеся губы приоткрылись. Метью отвязал от рюкзака канистру и приложил ее к губам Билли. Тот стал жадно глотать. Напившись сам, Метью опрокинулся на землю, крепко обнимая Билли. Оба тотчас уснули.
Метью разбудили плач и беспокойное ворочанье мальчика. В ночном небе сияла почти полная луна. Воздух был теплым и свежим, искрились бесчисленные звезды. Он снова дал Билли попить и заговорил с ним, убеждая, что они почти пришли, что уже завтра наверняка доберутся до места. Спустя некоторое время мальчик снова уснул, и Метью застыл, глядя на его лицо, озаренное лунным светом. Поблизости кто–то громко хрюкал и сопел — видимо, у ежей наступил брачный период.
Метью почувствовал сосущий голод и, открыв предпоследнюю банку с мясными консервами, съел половину, надеясь, что утром Билли захочет перекусить. Он запил мясо водой и понял, что канистра почти совсем пуста. У первого же проточного водоема нужно будет снова ее наполнить.
Метью вспомнил ручей вблизи грота и как стояла рядом с ним на коленях Эйприл. Он осознал свое одиночество, понял, что потерпел неудачу. Ему предлагалось нечто такое, на что он не был вправе даже надеяться, — но он отверг предложение. Он знал, что, поступая так, наносит ей рану, однако только сейчас до него дошло, насколько глубокую. И все же ей хватило сил и здравомыслия, чтобы смириться с этим и исцелить не только саму себя, но и его. Он был совершенно уверен в этом — уверен так твердо, как ни в чем и никогда в предшествовавшей жизни.
Билли спал мирным сном. Метью прилег с ним рядом и перестал сопротивляться усталости. Их ждал последний рывок, в преддверии которого он снова обрел надежду на спасение.
На следующее утро, едва снявшись с места, путники столкнулись с группой людей: тремя мужчинами и двумя женщинами. Все они были молодые и довольно чистенькие. Метью увидел их не сразу, они же приметили его с Билли издалека; путешественники отдыхали рядом с развалинами, в которых, судя по всему, недавно рылись. Группу охраняла собака, овчарка, не отходившая от одного из мужчин, так что было сразу понятно, что это ее хозяин. Метью подумал, что ему не стоит менять направление; кроме того, тяжесть тела Билли заставляла его придерживаться как можно более прямого маршрута.