Взяв в машине плед, Джон заботливо укрыл жену и дочь.
— Анна, Мэри, родные мои, — шепотом, словно боясь даже голосом причинить им новую боль, сказал он. — Все позади.
Они не ответили. Мэри тихонько плакала. Едва взглянув на мужа, Анна отвернулась.
Подошел Пирри и бесстрастно, но точно пнул одного раненого. Тот пронзительно закричал.
Появился Роджер.
— Не такая хорошая работа, как в прошлый раз, — заметил он, взглянув на Пирри.
— Мне вдруг пришла в голову мысль, — сказал Пирри, — что это было бы несправедливо. — Он пристально посмотрел на Джона. — По-моему, казнить их — ваше право.
Один из бандитов был ранен в бедро. Он лежал, скорчившись, зажимая рану ладонями. Лицо сморщилось от боли, как у обиженного ребенка. Услышав слова Пирри, он теперь смотрел на Джона с животной мольбой.
Джон отвернулся и тихо сказал, ни к кому не обращаясь:
— Прикончите их.
Револьвер Роджера кашлянул раз, другой. Последний выдох раненого…
— Роджер! — закричала Анна.
— Что такое, Анна? — мягко сказал Роджер.
Нежно отстранив дочь, Анна встала.
Джон бросился к ней. И тут произошло неожиданное. Не успел он опомниться, как Анна сорвала с его плеча винтовку.
Тот, что был ранен в бедро, еще дышал. Прихрамывая и стиснув зубы от боли, Анна подошла к нему.
— Мне очень жаль, миссис. Простите. — отчаянная надежда чуть рассеяла мучительный страх на его лице. Говорил он с сильным йоркширским акцентом. Джон вдруг вспомнил, что такой же точно голос был у одного водителя на их заводе, когда-то давно, в Северной Африке. Того веселого маленького толстячка убили за Бизертой.
Анна подняла винтовку.
— Нет! Нет, миссис! У меня дети…
— Не за себя, — сказала Анна совершенно ровным голосом. — За дочь. Когда вы… я поклялась убить вас, если только останусь жива.
— Нет! Вы не смеете! Это убийство!
Анна никак не могла справиться с оружием. Все еще не веря, раненый смотрел на нее снизу вверх, не отводя удивленного застывшего взгляда, даже когда пули начали рвать его тело. Словно не видя, что он уже затих навеки, Анна все стреляла и стреляла, пока не опустел магазин. Наступила тишина, лишь еле всхлипывала Мэри.
— Браво, миссис Кастэнс, — спокойно сказал Пирри. — теперь вам лучше отдохнуть.
Роджер сел в «Воксхол» и резко подал назад, заднее колесо с размаху наехало на мертвое тело. Проскочив через брешь в изгороди, машина выбралась на дорогу.
— Готово! — крикнул Роджер.
Джон бережно поднял дочь на руки и пошел к машине. Анне помог Пирри.
Когда они подошли, Роджер несколько раз нажал на сигнал и вылез из машины.
— Принимай, — сказал он. — Надо поскорей убираться отсюда — вдруг кто-нибудь слышал выстрелы. Оливия потом позаботится о твоих.
— А эти? — Джон кивнул в сторону поля. Три мертвых тела, распростертых на оголенной земле, были еще видны.
— Что ты имеешь ввиду? — удивился Роджер.
— Разве мы не похороним их?
Пирри сухо рассмеялся.
— Боюсь, для подобных актов милосердия у нас нет времени!
Подкатил «Форд». Выйдя из машины, Оливия бросилась к Анне и Мэри. Пирри занял ее место за рулем.
— Мы потеряли слишком много времени, Джонни, — сказал Роджер. — Конечно, о похоронах не может быть и речи. Первая остановка сразу за Тадкастером. Идет?
Джон кивнул.
— Я буду замыкающим! — крикнул Пирри.
— Ладно! Трогаем.
7
Тадкастер напоминал пограничный город накануне вторжения. Страх и отчаяние ощущались повсюду. Владелец гаража, где они заправлялись, изумленно посмотрел на предложенные деньги, не имеющие теперь никакой цены. Там же, в гараже, нашли номер «Йоркшир Ивнинг Пресс» трехдневной давности. Ничего нового — та же скучная торжественность официальных заявлений, едва скрывающая панику, что и в радиосводках.
За Тадкастером свернули с главной дороги. Мэри немного ожила, даже выпила чаю и поела. Но Анна не притронулась к пище. Она сидела в неестественно напряженной позе, не говоря ни слова, и Джон не знал, что скрывает ее молчание. Боль, стыд или горькое торжество. Он попытался было заговорить с Анной, но Оливия знаком остановила его.
Заняв всю узенькую дорогу, «Ситроен» и «Воксхол» встали рядом. Перекусили, не выходя из машин. Тихонько бормотало радио. Передача об архитектуре мавританского стиля скорее смахивала на пародию на знаменитую английскую флегматичность. «Может, конечно, так и задумано, — подумал Джон, — только что-то не весело».