Сэр Перси вручил Робу малую серебряную медаль.
— Хорошо стреляешь, парень! — похвалил он. — Наверное, занимался в Непале?
Роба так и подмывало сказать, что три месяца назад он впервые в жизни увидел лук и стрелы.
— Чуть-чуть, сэр.
— Не вздумай бросать. У тебя отличные задатки.
Майк поздравил его довольно искренне. Поначалу, окрыленный победой, Роб не заметил странной перемены в настроении друга. Это была не обида, не зависть, скорее — изумление. Майк немало удивился тому, что Роб одолел его хоть в чем-то. Ученик превзошел учителя. Робу вдруг пришло в голову, что вся эта затея: привести в дом беглого мальчишку из Урбанса и выдавать его за джентри — была для Майка чем-то вроде спорта. И на Роба он смотрел как на забаву, а не живого человека со своими мыслями, чувствами, желаниями. Теперь, когда Майк был вынужден признать превосходство своего подопечного даже в такой ничтожной малости, он поневоле взглянул на него другими глазами. С уважением.
Роб немного обиделся, но ему не хотелось долго дуться. Пусть Майк считает себя непревзойденным, пусть задается. Главное, что Роб доказал: он не беспомощная игрушка капризного дитяти, он и сам кое-что умеет.
Вечером того же дня, когда они лежали в палатке, глядя на летучих мышей, носящихся в сумеречном небе, Майк вдруг стал расспрашивать Роба о его прежней жизни. Об Урбансе. Майк заговорил об этом впервые. Как и все в Графстве, он знал об Урбансе совсем немного, но достаточно, чтобы презирать этот мир толпы, мчащихся с сумасшедшей скоростью электромобилей, уличной толкотни, пьяных бунтов, отвратительных хрипов поп-музыки, головидения и кровожадных Игр. Мир, где ели искусственную пищу и наслаждались ею; где никто не знал, как себя вести, как одеваться, как поддержать учтивую беседу, да и вообще как правильно произносить слова. В Графстве знали, что этот ужасный мир существует, но предпочитали не вспоминать о нем и благодарили Создателя, что он избавил их от участи урбитов.
Майка интересовало все: семья Роба, его знакомые, одноклассники. Об отце Роба он сказал:
— Он, наверное, был очень одинок после смерти твоей матери.
— Да, наверное…
— Интересно, захотел бы он переехать в Графство когда-нибудь? Ведь он бывал здесь, когда встретил твою мать.
Роб никогда не задумывался об этом. В сущности, он совсем не знал маму, не знал, что у нее на душе. А если она всегда тосковала по прежней жизни? Может, после ее смерти отец все чаще вспоминал о счастливых днях в Графстве, и хотел вернуть их?
— Сейчас только Сезонники могут свободно пересекать границу, продолжал Майк. — Урбитам запрещено появляться в Графстве. Почему?
— Они сами не хотят.
— Ты же захотел.
Роб не осмелился сказать, что он не такой, как все. Нескромность, по канонам Графства, считалась смертным грехом.
— Ты представляешь, что будет, если они все прорвутся сюда? Шестьдесят миллионов! Со своими электромобилями, хоровым пением и пьяными разгулами.
— Ну, не все. Хотя бы часть.
— В Урбансах не понимают, что такое «часть». Они счастливы только, если все делают одно и то же в один и тот же час!
Роб поразился своей горячности, ведь, живя в Урбансе, он никогда не чувствовал себя несчастным. Пока не умер отец. Только теперь, когда вопросы Майка напомнили о прошлом, он с удивлением понял, насколько быстро привык к новой, такой удобной и полной роскоши жизни.
— Раньше я тоже так думал, — сказал Майк. — Но разве это правда? Люди в Урбансе, по твоим рассказам, не слишком отличаются от нас. Неужели там нет никого, кто хотел бы изменить свою жизнь, просто не знает, как? Может, твой отец тоже…
Роб забрался в спальник. Он слушал Майка рассеянно, убаюканный горделивыми воспоминаниями и приятной усталостью.
— Все равно ничего не исправишь, — сказал он, зевая.
— Может, и так, — ответил Майк. — Но…
Роб уже не слышал его. Он спал.
В сентябре они пошли в школу вместе. Школа находилась на территории древнего аббатства, утратившего свое религиозное предназначение еще во времена Генриха VIII, но многие первоначальные строения сохранились до сих пор, и среди них — старинная церковь в готическом стиле с цветными витражами на окнах. Современные постройки, стилизованные под старину, идеально гармонировали с древностью. Приютился этот маленький городок в тихой долине среди зеленых холмов, и в ясные дни оттуда можно было увидеть далекие очертания Уэлльских гор.