– Ты уверен в том, что он оказался в прошлом? Вернее, я бы так сказал – у тебя есть достаточно веские основания, чтобы так смело утверждать это?
– Никаких нет оснований. Вот, что самое худшее из всего. Он просто исчез, как тот знаменитый Чеширский Кот. Какие только картины не возникали у меня в голове в отношении его загадочного появления где-нибудь в прошлом, например, в Древнем Египте. Мне даже подумалось, что именно этим можно объяснить те божественные почести, которые воздавались там кошкам.
Огромное количество самых сумасбродных идей приходило мне в голову. Но затем я стал более трезво рассуждать об этом, призвав на помощь здравый смысл. Я перебрал в памяти все, что обычно говорило о парадоксах, связанных с перемещением во времени, и рассудил, что все, что посещало мой ум раньше, никак не может быть ответом на волновавший так меня вопрос.
– Вот как? Тогда каков же ответ на самом деле?
– Этого я и сам не знал до поры до времени, – сказал Дэйв и откинулся к спинке кресла. Лицо его неожиданно помрачнело и стало сосредоточенным. – Вернее, до прошлого месяца.
– Что же особенного произошло в прошлом месяце?
– Я испытал машину на себе.
Барретт закурил еще одну сигарету. «Он сделал на этом миллион долларов, – подумал он. – Он ковырялся у себя в подвале и поднимается из него с игрушкой, с забавой, за которую его назовут гением…».
– И что же тогда случилось? – в конце концов спросил он.
– Вот в этом-то и самое наихудшее из всего этого. Я бы сказал даже самое ужасное.
Я переместился во времени в прошлое, это факт. Но только не как Дэйв Лоуэлл – по крайней мере, не в теле Дэйва Лоуэлла. Первое, что я понял, это то, что стою посредине мощенной булыжниками улицы. Прямо на меня мчится экипаж, запряженный четверкой лошадей. Я отскочил в сторону, и какой-то мужчина в брюках до колен и напудренном парике подбежал ко мне и стал приговаривать:
– Все в порядке, Ной? У тебя все в порядке?
– Ной?
– Таким оказалось у меня имя. Ной. Я очутился в Англии, в городке под названием Хирфорд-Милл, и звали меня Ной Бриджс. Это был восемнадцатый век.
– Вот это да!
– Клянусь, это правда. Мужчина помог мне добраться до того места, где я, оказалось, жил. Когда я остался один, я внимательно посмотрел на себя в зеркале. Я был высоким, весьма нескладно скроенным джентльменом, практически лысым, с таким печальным выражением лица, какое бывает разве что у владельцев похоронных контор. Но самым нелепым из всего этого оказалось то, что на моей ноге…
– Твоей ноге?
– Да. На правом колене у меня был синяк размером с монету в двадцать пять центов. И именно в этом-то и заключалось самое странное, ибо всего за десять минут до этого – в своей лаборатории внизу – я ударился нечаянно о стол и ушиб колено. Тогда я на это не обратил внимания – пока не обнаружил синяк от ушиба на теле Ноя Бриджса.
Барретт закурил третью подряд сигарету, теперь рука его слегка подрагивала.
– И что же произошло потом?
– Я понятия не имел, что и предпринять. Поверь мне, я был прямо-таки в состоянии паники. У меня даже малейшего представления не было, каким образом я мог бы вернуться в настоящее. Я оставался в комнате, которую, как выяснилось, снял в некоем подобии гостиницы. Практически я был в невменяемом состоянии. Затем я вышел на улицу, чтобы разузнать побольше об этой своей новой жизни.
На лбу у Дэйва выступил пот, он смахнул капли влаги рукавом рубахи.
– Но такой возможности мне так и не представилось. Не успел я выйти на улицу, как со мной случился приступ головокружения. Перед глазами у меня мелькали звезды, огненные круги, в общем все то, что рисуют карикатуристы в комиксах. А затем я очнулся…
– Снова в лаборатории?
– Нет! На рисовом поле, в какой-то восточной стране. Не спрашивай меня, где: я до них пор этого не знаю. Это могло быть где угодно: в Китае, в Японии, даже в России. Я оказался в теле крестьянина, заурядного трудяги. Я, как безумный, метался по полю, пока меня не осенила единственная здравая мысль. Взглянуть на свою ногу.
– Ушиб!
– Он был на своем месте, там, где ему и положено было быть. На колене. Это было единственной ниточкой, связывавшей меня с реальностью.
Только она спасла от неминуемого безумия, так что, Барретт, помоги мне…
– Послушай-ка, Дэйв. А не разыгрываешь ли ты меня сейчас каким-нибудь образом?
– Нет, я говорю совершенно серьезно. Так что помоги мне, Барретт. Эта машина – она развоплощала меня, помещая мою личность в пятнадцати совершенно различных телах, обитавших в прошлом. Не спрашивай, каким образом или почему – я не знаю этого! Я знаю только то, что случилось истинное чудо, когда эта… эта штуковина в конце концов отпустила меня, и мне было разрешено вернуться назад, сюда, в наше время. Я не в состоянии даже передать тебе, Барретт, сколько благодарственных молитв вознес я за это чудо. Ты знаешь, я никогда не относился серьезно к религии, но, поверь мне, – я пал ка колени и непрерывно повторял: «Спасибо тебе, Боже, спасибо тебе».