– Вам известны чрезвычайные обстоятельства, при которых наш ректор покинул сей мир, – начал он. – Стоит ли говорить, что весь университет потрясен до основания. Долг и святая обязанность колледжа состоят в том, что мы обязаны всецело содействовать расследованию и свершению правосудия. Как только я осознал всю серьезность происшедшего, то счел, что колледж сам, по собственной инициативе должен предпринять… решительные действия. – Мистер Дейтон-Кларк сделал паузу и задумался. – И дабы упредить возможную медлительность местных властей, я предпринял некоторые шаги, чтобы не медля получить помощь из Лондона. Быстрота, с которой последовал ответ на мой запрос, выше всяких похвал. К тому же это укрепило наш дух и придало нам уверенности. Мы надеемся, что вы, мистер Эплби, раскроете это ужасное дело.
Декан снова сделал паузу, и не успел Эплби рта открыть в ответ, как мистер Дейтон-Кларк снова продолжил в том же напыщенном стиле. Очевидно, он только что завершил вступление или преамбулу и намеревался произнести что-то вроде речи. Возможно, это просто академическая привычка к высокопарному многословию. Весьма вероятно, это его отличительная черта, за которой что-то скрывается. Как бы то ни было, инспектор сидел смирно с видом благоговейного внимания.
– Мне бы не хотелось, – продолжал декан, – говорить о том, что эта трагедия произошла в самый неподходящий момент. Это было бы кощунственно. Тем не менее вы поймете меня, когда я скажу, что всего через два месяца колледж отметит пятисотлетнюю годовщину своего основания. Торжества предстоят… э-э… самые разнообразные. Известно, например, что доктор Амплби должен был быть посвящен в рыцарское звание. Факт, что колледжу придется начать шестое столетие своей истории со смерти ректора, ужасен сам по себе. Но куда прискорбнее то, что нам придется страдать от долгой, мучительной неизвестности и скандальных пересудов. И чем дольше дело о смерти доктора Амплби останется неразрешенным, тем сильнее – как это ни печально – станет разрастаться скандал. Мне это слишком хорошо известно, мистер Эплби. И мой долг как исполняющего обязанности главы учебного заведения состоит в том, чтобы ныне живущие никоим образом не пострадали от злословия или подозрений. Это в равной мере относится как к их душевному спокойствию, так и к их положению в обществе и материальным интересам.
Тут мистер Дейтон-Кларк, кажется, умолк надолго. Возможно, оттого, что в своем выступлении несколько отклонился от темы и сказал то, что не следовало бы говорить. Эплби ответил коротко. Ему в полной мере известна природа самых невероятных и несостоятельных слухов. Расследования по различным направлениям, очевидно, не избежать, однако все свои следственные действия он станет проводить в высшей степени осмотрительно. Он надеется, что ему удастся пресечь любопытство прессы… Тактичный ответ Эплби, увенчанный многозначительной паузой, произвел ожидаемый эффект. Мистер Дейтон-Кларк заговорил снова. На сей раз он перешел от общих положений к частностям.
– Доктор Амплби, – заметил он с некой доверительностью в голосе, – погиб при весьма запутанных обстоятельствах, которые полиция начнет трактовать в различных аспектах. Однако при полноценной трактовке должно принимать во внимание не только реалии чисто физические и временные, но также и психологические факторы. Совершенно очевидно, что убийство в Святом Антонии совершено не по «внутренним» причинам, связанным с жизнью колледжа.
Эплби частично принял это предположение, высказанное в весьма витиеватой форме.
– Я согласен, – ответил он, – что чисто материальные обстоятельства ни в коей мере не убедительны окончательно. Они могут оказаться обманчивыми, намеренно вводящими в заблуждение. Должен признать, что они никоим образом не указывают ни на конкретного человека, ни на некую группу людей. Они лишь факторы в сложившейся многогранной ситуации, о которой на данный момент мне известно очень и очень мало.
Эплби сделал паузу, чтобы его слова отложились в сознании декана, и продолжил:
– С костями все в высшей степени странно. Они вполне могут указывать на чисто иррациональный аспект дела. Я припоминаю нечто очень похожее, сэр, относящееся к убийству в Камберленде. Болезненная одержимость насилием в сочетании, если мне не изменяет память, с навязчивым маниакально-депрессивным психозом. Человек ворвался в первое попавшееся здание – как выяснилось, в паб – и совершил убийство. После этого он учинил там форменный погром, мелом написал на стене свое имя и отправился домой. Позднее в психиатрической лечебнице так и не удалось выяснить, помнил ли он что-либо о том происшествии.