Тут уж громко заговорил сэр Дэниел Дэйвидсон, заставив тем самым ее замолчать.
— Позвольте мне проводить вас, — завопил он, бросив отчаянный взгляд на миссис Хэлкет-Хэккет и леди Каррадос, — и накормить вас ужином!
С этими словами он увел Люси Лорример.
— Бедная Люси, — сказала леди Аллейн. — Она никогда не имеет ни малейшего представления о том, где она находится. Я бы не хотела, Ивлин, чтобы он ее задерживал. Что тут такого, если она и воспользовалась фактически вашим гостеприимством?
— Последуем их примеру, Ивлин, — сказал лорд Роберт, — и все станет яснее. Трой, дорогая, как насчет некоего молодого человека, претендующего на вас? Не потанцевать ли нам?
— Конечно, дорогой Банчи, — ответила Трой, и оба присоединились к танцующим.
Леди Каррадос, сказав, что через десять минут встретит лорда Роберта в комнате для ужинов, направилась через толпу танцующих в дальний конец бальной залы, где догнала сэра Дэниела и Люси Лорример.
Леди Аллейн с тревогой посмотрела ей вслед и увидела, как она завладела Дэйвидсоном. Он тут же переключился на нее, взял ее под руку и принялся за ней ухаживать. Леди Аллейн заметила, что, разговаривая с Ивлин, Дэйвидсон внимательно оглядел ее и что, слушая его, Ивлин Каррадос улыбается и кивает ему. Говорил он, как обычно, горячо, и, когда Люси Лорример крикнула ему что-то, он передернул плечами и с неохотой пошел за ней. Через несколько секунд из бальной залы ушла и леди Каррадос.
Лорд Роберт спросил у миссис Хэлкет-Хэккет, не согласится ли она «сделать тур» вместе с ним вокруг бального зала. Она извинилась, сославшись на то, что это было бы не совсем ловко:
— Мне казалось, я говорила, что этот тур я обещала… Мм… мне так неловко… О! Вот он уже идет!
На дальнем конце бального зала появился капитан Уитерс. Миссис Хэлкет-Хэккет тотчас встала и поспешила ему навстречу. Не говоря ни слова, Уитерс обнял ее за талию и, глядя прямо перед собой, повел ее в танце.
— Где Рори? — спросил лорд Роберт у леди Аллейн. — Я ожидал, что он придет сегодня сюда. Он отказался с нами отобедать.
— Он занят в Скотленд-Ярде. Рано утром он отправляется на север. Банчи, а ведь это ваш капитан Уитерс, да? Тот человек, которого мы видели на приеме у Хэлкет-Хэккетов?
— Да.
— У нее что — интрижка с ним, как вы думаете? Во всяком случае, они так смотрят друг на друга.
Поджав губы, лорд Роберт пристально рассматривал собственные руки.
— Это не праздное любопытство, — заметила леди Аллейн. — Меня беспокоят эти женщины. Особенно Ивлин.
— Ну, не думаете же вы, что Ивлин…
— Нет, конечно. Но обе они выглядят так, будто их что-то гнетет. Если я не ошибаюсь, Ивлин была близка к обмороку. Это заметил и ваш приятель Дэйвидсон и, полагаю, сделал ей соответствующее внушение. Банчи, поверьте мне, она дошла до последней черты.
— Сейчас же иду за ней и увожу ее в комнату для ужинов.
— Идите. И будьте около нее как самый близкий человек. Сюда идет моя Сара.
Лорд Роберт поспешил прочь. Пока он пробирался среди танцующих пар, пока старался не наступить на ноги сидящим матронам, прошло некоторое время, и внезапно в нем возникло ощущение, будто некий бесцеремонный и незваный гость одним движением раскрыл все окна, и через них на весь этот тесный, аккуратный мирок хлынул поток яркого и беспощадного света. И людей, которых он более всего любил, он увидел в этом новом свете изменившимися и ничтожными. Он увидел своего племянника Доналда — столкнувшись с ним в холле, тот отвернулся от него, — и нашел его испорченным, эгоистичным юношей, лишенным достоинства и жизненных устремлений. Он увидел Ивлин Каррадос и обнаружил в ней женщину, терзаемую воспоминаниями о постыдном прошлом и теперь ставшую легкой добычей шантажиста. Воображение его разыгралось, и во многих из тех, кого он представил себе, он разглядел беспринципность, какою славился Уитерс, напыщенность, отличавшую Каррадоса, и глупость, которая была свойственна старому генералу Хэлкет-Хэккету. Эти переживания ввергли его в сильнейшую депрессию, ставшую для него подлинным кошмаром. Многие ли из этих женщин могут, на его взгляд, по-прежнему считаться «добродетельными»? А дебютантки? Они возвратились к своим опекуншам, которые за ними досматривают, матронам, которые направляют их жизнь, женщинам, чья собственная частная жизнь выглядит на редкость грязной в том потоке безжалостного света, пролившегося на мир лорда Роберта. Этих девушек опекают, по договоренности, в течение трех месяцев, но именно за эти три месяца они наслушиваются о таких вещах, какими в их возрасте ужасалась и возмущалась его сестра Милдред. И еще он удивлялся, не были ли викторианская и эдвардианская эпохи лишь странными причудами в истории человеческого общества, а их правила благопристойности — столь же искусственными, сколь губная помада современной женщины. Сама мысль об этом показалась лорду Роберту до такой степени непристойной, что он в первый раз в жизни почувствовал себя старым и одиноким. «Все это история с Доналдом и игра с шантажистом», — подумал он, то и дело увертываясь от очередной пары, отплясывавшей румбу. Наконец лорд Роберт добрался до двери. Он зашел в комнату отдыха, куда можно было попасть прямо из бальной залы, увидел, что Ивлин Каррадос там нет, и вышел на лестницу. На ступеньках сидели несколько пар. Лорд осторожно миновал их, в том числе своего племянника Доналда, который смерил его взглядом так, словно видел впервые.