– Не помню.
Евгений Николаевич достал из ящика стола толстую картонную папку на завязках и начал перебирать бумаги.
– Вот! Нашел! Квартира деда Степана ноходится на шестом этаже, зато на седьмом жила сторушка, об убийстве которой он нам сообщил. И как раз в однокомнатной квартире.
– Неужели вы до сих пор не проверили, кому будет принадлежать ее квартира?
– Не успели. А тут еще убийство в психиатрической!
– А остальные квартиры? Те, в которых погибали старики?
– Они все были проданы. Разным людям. Связи не было.
– И никто не подумал, что изначально они могли принадлежать одной фирме? Одному человеку? Подождите! – Виктор снова сел. – Неужели «Эгна» предлагала нам ту самую квартиру?!
Старший лейтенант медленно кивнул.
– Полагаю, именно так все и было.
– Ничего себе! – присвистнул Плеханов. – Неужели Семенов был в этом замешан? Ведь он попал в «Кащенку» всего три месяца назад, а «самоубийства», как вы сказали, происходят уже год! – В голове Виктора окончательно все перемешалось. – Ничего не понимаю, – растерянно сказал он.
Зазвонил телефон и Евгений Николаевич, прослушав сообщение, сказал:
– Никифоров находится в кабинете мойора Громыко. Нам пора отправляться на допрос.
Кабинет Громыко был больше и светлее, чем комната Сомова. У дверей стоял охранник, а за столом сидел майор. Напротив него на деревянном табурете разместился высокий плечистый Геннадий Андреевич. Несмотря на жару, он был в рубашке с длинным рукавом, и Плеханов точно знал почему – заведующий скрывал следы уколов.
У стены были приготовлены стулья для Виктора и Сомова. Молоденькая девушка-секретарь за компьютером смотрелась в зеркальце и красила и без того ярко-малиновые губы.
– Здравствуйте, Геннадий Андреевич, – поздоровался Плеханов, усаживаясь.
– Здравствуйте, Виктор.
Заведующий волновался – над верхней губой его выступили капельки пота, руки едва заметно дрожали, а в глазах читалось беспокойство. Однако он все же явился на допрос, значит, надеется убедить милицию в собственной невиновности. Или просто не знает, что его ждет.
– Итак, – Громыко кивнул девушке-секретарю, и та приготовилась печатать. – Начнем.
Геннадий Андреевич тихо вздохнул.
– Э-э-э, представьтесь, пожалуйста.
– Никифоров Геннадий Андреевич.
– Год рождения.
– 1959.
– Ваша должность.
– Кхе, заведующий вторым отделением психиатрической больницы имени Кащенко.
– Что вы делали в ночь с тринадцатого на четырнадцатого мая?
Врач заерзал на стуле и достал из нагрудного кармана платок.
– Вы уже спрашивали. Я был дома. Кхе. Приехал, когда позвонила Ольга Николаевна и сообщила об убийстве.
Громыко внимательно посмотрел на заведующего и насупился.
– У нас другие сведения. Может, вы сами все расскажете?
Геннадий Андреевич вытер лоб платком и мотнул головой.
– У вас не может быть других сведений. Я был дома.
– Хорошо, – майор посмотрел на Плеханова. – Э-э-э, расскажите нам то, что выяснили.
Заведующий умоляюще посмотрел на Виктора, но тот уже начал говорить.
– В ночь, когда произошло убийство Семенова, Геннадий Андреевич приезжал в клинику. В ту ночь меня разбудил эпилептический припадок, случившийся у одного из пациентов. Поводом для него мог служить либо громкий звук, либо свет фар со стоянки автомобилей перед больницей. Звуков никаких не было. – Плеханов сделал многозначительную паузу. Врач все больше потел, и ему приходилось постоянно вытирать лицо и шею. – А потом, охранник снизу рассказал мне, что приезжал именно Геннадий Андреевич.
– Спасибо. – Громыко с нахальной улыбкой уставился на заведующего. – Э-э-э, что вы на это скажете?
– Я не убивал Семенова. Кхе. Я действительно был в клинике, но никого не убивал.
– В котором часу вы приезжали?
– В половине третьего ночи.
Майор пролистал дело об убийстве Павла Петровича, лежащее перед ним на столе, и нахмурился.
– Судмедэксперт утверждает, что смерть наступила, э-э-э, между двенадцатью и двумя часами ночи.
– Вот видите! – обрадовался заведующий, – я не виноват.
– Это не доказательство. Товарищ старший лейтенант, – обратился Громыко к Евгению Николаевичу. – Объясните подозреваемому, почему это не является доказательством.
Сомов покраснел и, неловко задев сидящего рядом Виктора локтем, сказал:
– Если вы убийца, то, без сомнения знаете, в котором часу произошло преступление, и назвали время, много позже реального вашего пребывания в клинке.
– Но я не виноват! – заведующий снова вытер лоб платком. – Я не убивал Семенова! Спросите охранника, в котором часу я приезжал в больницу.
– Э-э-э, охранник скажет все, что вы ему прикажете, ведь вы однажды уже платили ему за молчание.
Громыко посмотрел на Сомова, потом на Виктора и улыбнулся. Было странно видеть его улыбку, медленно выползающую из-под густых усов.
– Геннадий Андреевич, а почему вы пришли в рубашке с длинным рукавом? На улице двадцать семь градусов тепла.
Заведующий побледнел и закрыл глаза.
– Будьте добры, – Громыко поднялся и навис над столом, – закатайте рукава.
Врач не сопротивляясь, и не пытаясь возражать, выполнил просьбу.
– Оленька, – обратился майор к девушке-секретарю. – Зафиксируйте, пожалуйста, э-э-э, внутренняя сторона локтей покрыта синими точками уколов.
Геннадий Андреевич тяжело вздохнул.
– Кхе. Я диабетик.
Виктор вздрогнул. Значит, заведующий не наркоман?
– В ночь убийства я приезжал в отделение за инсулином. Я нечаянно разбил дома последние ампулы, и мне срочно пришлось ехать в клинику.
Громыко разочаровано выдохнул.
– А справка от врача, подтверждающее заболевание, у вас есть?
– Есть. Это частный врач. Кхе. Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал о моей болезни, иначе меня быстро отправили бы на пенсию. Поэтому вынужден носить одежду с длинным рукавом. Хорошо, в больнице ношение халата обязательно.
Девушка-секретарь допечатала последнее предложение и в кабинете воцарилась тишина. Плеханов обрадовался, услышав, что Геннадий Андреевич не наркоман. Но оставался еще один немаловажный вопрос, который следовало прояснить прямо сейчас. И если заведующий сумеет на него ответить, значит, он действительно не виноват.
– Геннадий Андреевич, – Виктор решил взять инициативу в свои руки. Майор не перебил, значит, не возражал. – Откуда у вас деньги на покупку квартиры?
Воспрявший было духом врач, подскочил на стуле и жалобно посмотрел на Плеханова. Сомов и Громыко, которые не знали о крупном приобретении Никифорова, немедленно посмотрели на молодого человека.
– Простите, – сказал Плеханов, обращаясь сразу к Евгению Николаевичу и майору, – я не успел вам сказать. Геннадий Андреевич недавно приобрел жилплощадь.
Сомов, перехватил инициативу.
– Когда вы купили квортиру, только говорите правду. Эти сведения легко проверить, а за дачу ложных показаний…
– Знаю. – Заведующий закрыл лицо широкими ладонями. – Я знаю, что бывает за дачу ложных показаний. Кхе. Я купил ее три месяца назад.
– Адрес?
– Улица Героев космоса, восемнадцать, тридцать четыре.
– Откуда у вас такие деньги? – поинтересовался старший лейтенант.
– Мне помогли купить квартиру по цене в треть от ее реальной стоимости.
– Э-э-э, кто вам помог?
– Тот, в чьем убийстве вы меня подозреваете. Но я не убивал Семенова!
– Значит, э-э-э, Павел Петрович помог вам с покупкой.
Плеханов подскочил.
– Геннадий Андреевич! Как же так! Если вы купили квартиру три месяца назад, и в этом вам помог Семенов, значит, он не был сумасшедшим?
Заведующий покраснел.
– Он был абсолютно здоровым человеком.
– Но я сам видел его личное дело и медицинскую карту!
– Все верно. – Геннадий Андреевич последний раз вытер лоб и убрал платок в карман. – Кхе. Павел Петрович был в отчаянном положении. Он пришел ко мне и умолял помочь. После того, как погиб его сын, Семенова начали шантажировать, к тому же, он опасался за жизнь и просил меня поместить его в клинику. В обмен помог мне с квартирой.