— А вы Маяковского любите?
Герман даже растерялся и переспросил:
— В смысле, поэта?
— Ну да, Владимира Владимировича Маяковского. Я учительница литературы.
Он не выдержал и рассмеялся — ночь, гипертонический криз и Маяковский, это был перебор.
— Я сегодня нашла его стихотворение, — продолжала бабушка, — «Мразь» называется, очень современное. — И она начала читать с выражением:
Тогда Герман поставил пациентке успокоительное. А сейчас вдруг вспомнил ту бабушку и строки Маяковского. Может, это был ему знак какой, а он просто не понял, и теперь в его больнице берут взятки, а старушка-учительница хотела его предупредить.
Чай от Галины Ивановны не помог. Герман знал, что ему поможет — только деньги на ремонт стационара, которые он ждет. Это его единственное лекарство.
Глава 6
Очень плохой день
День не задался с утра, хотя вечер накануне об этом предупреждал. До Анны Павловны Колокольцевой Юля с Вадиком Тымчишиным и верстальщиком Володей все-таки добрались. Старушка встретила журналистов со слезами на глазах.
— Бросили меня все, бросили!
— Анна Павловна, вам же предлагали переехать, — растерялась Юля.
— Куда переехать, Юля?! Мне умирать пора, а не переезжать.
— Ну что вы такое говорите!
— Говорю что есть. Помереть спокойно не дают! Вот она, чертова кукла, — Колокольцева пнула лежащую на полу люстру. Стекло зазвенело, рожки закачались.
Володя с Вадимом подняли люстру с пола.
— Давай мне подавай, а ее на крюк подвешу, — Вадим пододвинул стул и залез на него. Вова взял люстру, начал было подавать, но случайно толкнул стул, и на полу образовалась куча-мала: двое мужчин и висячий светильник, вернее, то, что от него осталось.
— О господи! — Юле только и оставалось всплеснуть руками. Все три плафона люстры раскололись на большие куски, сиротливо торчали рожки и провода.
— Ой, простите, пожалуйста, мы нечаянно, — принялся оправдываться Вадим.
— Мы не хотели, — вздыхал Вова.
— Ой, ой, бог с ней, с люстрой! Вы-то не ушиблись? — заохала Колокольцева. — Руки-ноги целы? Как вы, мальчики?
— Целы, целы, — ответил Вадик, поднимаясь. Володя тоже встал, отряхиваясь от осколков.
— Вот и помогли бабушке. Сегодня уже все магазины закрыты, люстру не купишь. Извините, пожалуйста.
— Это вы меня извините, — Колокольцева расстроилась. — Покалечиться же могли из-за меня.
— Вот ты меня все ругаешь, Юлька, а я, как знал, патрон с собой прихватил, у меня в столе в редакции валялся, словно случая ждал, — весело заявил Вадик. — Бабушка, а лампочка простая у вас есть?
— Нет, откуда? Разбились же с люстрой.
— Мы сейчас с Вадимом пойдем на «дело», — Володя воспрянул духом.
— На какое дело? Вы свое дело уже сделали. Спасибо, больше не надо, — Юля соображала, что же предпринять дальше.
— Женщина, уже уймитесь! Это дело только мужское.
Вадим и Вова удалились из квартиры с заговорщицким видом и вскоре вернулись, каждый держал в руках по лампочке.
— Операция «Подъезд» завершена, — отрапортовал Тымчишин.
— Лампочки в подъезде украли! — догадалась Юлька. — Хулиганы!
— Зато сейчас будем свет в квартиру подавать, — они гордо потрясли лампочками.
— Ворюги! — попыталась устыдить парней Юля.
— Мы просто находчивые. Учись, подруга, — подмигнул Вадим. — А то бы убились здесь, пришлось бы на поминки тратиться. Зато какой бы заголовок был в родной газете!
Юля не смогла удержаться от смеха. Но самое главное, что осталась довольна бабушка Колокольцева, которая с восторгом наблюдала, как мужчины вкручивали сначала патрон, а потом и лампочку.
— Спасибо вам, а то как бы я без света? Спасибо, Юленька! — сказала она, провожая гостей.
Тымчишин пообещал купить Анне Павловне новую люстру и повесить ее завтра, а поломанную они все вместе выкинули в мусорный бак.
С утра в редакции все обсуждали итоги горячей линии. Солировала, конечно, ответсек Мила Сергеевна.
— Заурский наш молодец, напряг всех, построил, вот и результат есть.
— Вы о каком результате говорите? — иронизировал Попов, по словам ответсека, журналист «старой формации». Хорошо это было или плохо, принадлежать к такой формации, в редакции не понимали.