— Герман Николаевич, я вас прошу принять участие в студенческой работе по интервью, — как он сразу же ответил:
— Да, да, конечно. Мне Юля Сорнева звонила. Как же я могу вам отказать? Журналистов тоже надо учить, учить на людях. — Он засмеялся. — Я согласен быть вашим подопытным кроликом.
— Герман Николаевич, ну какой вы кролик?! — возмутилась Шумская. — Вы почетный гость на лекции. Если можно, немного расскажите о себе: почему вы решили стать врачом. А потом студенты вопросы вам зададут, они готовятся.
— Евгения Олеговна… Я правильно запомнил, как вас зовут?
— Да, Герман Николаевич, правильно.
— Евгения Олеговна, а если я правду студентам скажу? Я хотел быть не врачом, а милиционером.
— Как милиционером? — она растерялась.
— Так. Простым советским милиционером, убийства раскрывать.
— Но вы же стали главврачом, значит, как-то вы определились вовремя с профессией?
— Отец у меня был жесткий, — ответил Архипов. — Сказал, что я должен в медицинский поступать, и все тут! Я, может, до сих пор, когда милиционера вижу, или как сейчас говорят, полицейского, у меня сердце сжимается. Это можно студентам говорить, Евгения Олеговна?
— Вы уверены, что стали бы лучшим милиционером, чем врачом? — поинтересовалась она.
— Не знаю, не пробовал быть милиционером. Врач из меня получился хороший. А мечта так и осталась мечтой.
Разговор Евгении Олеговне показался странным, с виду Архипов был неприступным чиновником, преданным медицине, а как оказалось, человеком поразительно тонкой душевной организации. До сих пор грустит по детской мечте. Они договорились о встрече, все согласовали, но когда настал день его визита в институт, Шумская переживала.
— Ну, все! Кофе выпит, сыр доеден, пора выдвигаться, — сказала Евгения вслух.
Группа «оэсок» в основном состояла из девчонок, два молодых человека, которые числились в списке, на занятия приходили редко. С ними Шумская разберется потом, этим летом они с мужем в отпуск не уезжают, надо делать в квартире ремонт, строить на даче баню, поэтому зачет у юношей она может принимать хоть до осени. И пока нерадивые студенты не сдадут ей все жанры — от интервью до репортажа, — пляжа им не видать. Это девчонок можно жалеть, им и диплом получить надо, и грамотно выйти замуж. Иначе для чего дается студенческая жизнь? Она, например, именно в институтскую пору нашла себе будущего мужа — студента технического вуза, ныне инженера конструкторского бюро. Мальчикам по жизни все дается легче, и если уж они посчитали нужным не ходить к ней на занятия, то уж пусть расстараются, когда будут сдавать зачет.
Герман Николаевич Архипов не подвел, пришел вовремя: красивый, статный, молодой, сорок лет, а уже руководит городской больницей. Зайдя в аудиторию, он громко восхитился:
— Какие красивые девчонки!
В ответ раздались аплодисменты и смех.
«Замечательное начало, — подумала Шумская. — Знает доктор, что сказать молодым девушкам».
Студентки к диалогу были подготовлены хорошо, вопросы, которые они будут задавать Архипову, — интересные.
Этим курсом Евгения Олеговна гордилась. И была в них уверена, хотя интервью — это один из самых сложных жанров. Требуется следовать определенной тактике и стратегии. Восходит к античному диалогу. «Ты, Сократ, прекрасно спрашиваешь, мне и отвечать приятно» — слова, приписанные Платону, хорошо отражают и современную суть. В нынешнем интервью не спрашивают: «На сколько процентов вы перевыполнили план?» Здесь важно дать возможность высказать свою точку зрения. Нужно идти к собеседнику с мыслью и за мыслью: цифры и имена — этого недостаточно для того, чтобы написать хороший материал.
Архипов начал рассказывать о себе, о том, что мечтал в детстве стать милиционером, и это звучало мило и немного наивно.
— Теперь я просто чиновник, — с сожалением сказал он.
— А вы разве сейчас не оперируете? — задала вопрос одна из студенток.
— Нет, совсем нет времени. Надо заниматься ремонтом стационара и другими хозяйственными вопросами. На двух стульях усидеть нельзя, это правильная пословица.
— А вы не жалеете, что оставили операции? — спросила другая студентка.
— Я жалею, что не стал милиционером, — улыбнулся Архипов.
«Ну вот, что он опять про милиционера, — сердилась Шумская. — Еще сейчас скажет, что его папа заставил стать врачом!»