– Она сказала, что ограбление банка должно идти своим чередом. И назвала время – в четверг, в два пополудни. И еще сказала, что они должны использовать…
– Пулемет Льюиса, – подсказала Фрина; она слышала, что эта английская фамилия проскальзывала в разговоре с духами.
Нина кивнула.
– Это якобы сказал Питер Пятков – Художник Питер. Он заявил, что погиб в осаде на Сиднистрит. Только это вранье.
– Вранье? Откуда ты знаешь?
– Медиум, она притворяется. Лишь изредка появляются настоящие духи. Чаще она все выдумывает.
– И ты догадалась, что это все неправда, – продолжила Фрина, – потому что знаешь, что Питер Пятков, Художник Питер, не погибал на Сидни-стрит. Или нет, неверно. – Фрину вдруг озарило. – Ты знаешь об этом, потому что Художник Питер никакой не дух. Ты знаешь, что это выдумка, потому что Художник Питер жив.
Нина открыла рот от изумления. Потом решительно замотала головой и сжала губы, словно у нее пропал дар речи.
– Я никому не проговорюсь, – пообещала Фрина. – Так значит, в четверг?
Нина кивнула.
– Где же?
– Государственный сберегательный банк Виктории на углу Уильям-стрит и Коллинз-стрит, – прошептала Нина. – Если они узнают про Художника Питера, они убьют меня.
– Ну, я-то об этом узнала от другого человека, – успокоила ее Фрина. – Что ж, надеюсь, мы еще встретимся. Если тебе придется возвращаться в это волчье логово, Нина, будь осторожнее. Не хочу, чтобы на моей совести была еще одна смерть. А теперь я должна идти.
– Куда вам спешить, мисс? – вмешался сборщик тростника, который явно проникся к Фрине расположением. – Посидели бы еще, выпили.
– Не могу. Если потороплюсь, то успею к окончанию балета. Прощайте.
Фрина вышла из паба, подобрав по пути Берта и Сеса, которые отвезли ее в «Принцесс театр».
– Ах, le Rideau,[48] – констатировала Фрина, когда опустили занавес изображавший самодовольного волшебника, возлежащего на облаках. – Ну, как вам понравилось, дамы?
– Фрина, танцоры были великолепны! – заметила доктор Макмиллан. – В самом деле, прыжки отлично тренируют мускулы. И даже не в том дело, что они высоко взлетали, а в том, что медленно опускались.
– Это было так прекрасно, – вздохнула Джейн. – Великолепно!
Фрина достала конфету из коробки, лежавшей на коленях Рут. Доктор Макмиллан права. Нижинский был знаменит своими медленными прыжками. Петрушка кривлялся и кричал, возмущаясь своим заточением. Цыгане плясали. Медведь ковылял по сцене. Начал падать снег. Высоко на крыше дух убитой куклы кричал и извивался в отчаянном протесте против безжалостного мира, в который он попал с соломенным телом и человеческим сердцем.
Фрина следила, как волшебник тащит мертвую куклу по заполненной артистами сцене, и подумала, что символика, пожалуй, слишком нарочита.
Девочки и доктор Макмиллан, увлеченные представлением, с трудом сдерживали слезы. Даже Дот всхлипывала.
– Бедненький Петрушка! – воскликнула Рут с возмущением.
Джейн захлюпала носом, доктор Макмиллан протянула ей внушительных размеров платок.
– Еще раз подняли занавес, – заметила Фрина. – Их принимают на ура. Пойдемте, дамы. Берт и Сес ждут нас.
– Бедненький Петрушка! – повторила Джейн, выходя вслед за Фриной из ложи и ступая на величественную лестницу. – Это несправедливо!
Фрина, чьи мысли были заняты Ниной и Юркой, согласилась, что это несправедливо. Переживания девочек ослабляли поздний час и купленная на память раскрашенная от руки программка.
Фрина улеглась спать в своем собственном доме, обладая сведениями столь опасными, что ей становилось не по себе.
И куда же запропастилась Алисия ВоддингтонФорсайт?
Глава десятая
Утро началось с неистовой трели телефона. Она разбудила Фрину, у которой был чуткий сон: мысли ее занимали банковские ограбления и пропавшие девочки. Господин Батлер, услышав звонок, появился из своей комнаты с куском намазанного маслом тоста.
– Резиденция мисс Фишер, – выговорил он, роняя крошки. – Нет, мадам, мисс Мэри здесь нет.
В этот момент раздался звонок в дверь.
– Прошу меня извинить, мадам, – сказал господин Батлер в трубку, – одну минуточку…
Вышедшая на лестницу Фрина слышала, как открылась дверь.
Господин Батлер впустил кого-то в дом, а затем продолжил разговор.
– Госпожа Тэчелл? Мисс Мэри только что прибыла. Я полагаю, она пришла поговорить с мисс Фишер. Нет, мадам, она чувствует себя хорошо. Да, мадам, я попрошу мисс Фишер позвонить вам, как только у нее появятся какие-нибудь сведения. Конечно, мадам. Мое почтение, мадам. Доброго вам утра.
Господин Батлер повесил трубку. Фрина слетела вниз в своем серебристо-зеленом хитоне и серебряных тапочках и подоспела как раз вовремя, чтобы принять в объятия кинувшуюся к ней ревмя ревущую девочку.
– О, мисс Фишер, я должна была прийти! – хлюпая носом пролепетала Мэри Тэчелл.
Фрина, не больно-то любившая, когда у нее на груди рыдают, обняла девочку и провела ее в гостиную.
– Попросите госпожу Батлер подать нам завтрак, господин Батлер, или хотя бы чай. Что, Дот уже встала? И позовите девочек. У нас, кажется, появились сложности.
– Не надо девочек… – всхлипнула Мэри.
Фрина усадила ее в большое кресло и протянула носовой платок.
– Ну-ну, Мэри, возьми себя в руки, – пожурила она. – Стоит ли так волноваться с утра пораньше?
Господин Батлер дожевал тост и удалился на кухню, где завтракали госпожа Батлер, Дот, Джейн и Рут.
– Прибыла ваша школьная подруга, – сообщил он девочкам. – В смятенных чувствах. Мисс Фишер просила подать чай.
Дот налила кипяток в большой чайник, достала чашки и приборы.
Джейн торопливо принялась за свою кашу.
– Не спеши, Джейн, – одернула ее Дот. – Мисс Фрина не любит, чтобы ее прерывали, когда она разговаривает с посетителями. Дай им минут десять.
Дот уплыла в гостиную с подносом в руках, разгрузила его и вернулась доложить, что мисс Мэри Тэчелл по-прежнему заливается слезами и, судя по всему, еще не скоро успокоится.
– Вот напасть! – пробормотала Рут, намазывая еще один кусок хлеба и щедро сдабривая его оксфордским мармеладом. – Интересно, что же стряслось?
– Могу поспорить, – буркнула Джейн, – что она прочитала дневник Алисии.
Мэри Татчелл утерла слезы, чтобы выпить чаю, и вдохнула нюхательные соли, заботливо принесенные Дот. Девочка была в отчаянии. Ее бесцветные глаза покраснели и сделались похожи на ягоды акмены,[51] а лицо покрылось красными пятнами, словно кто-то размазал их по лицу девочки, похожей на Алису из Страны Чудес. Но Фрина заметила, что, несмотря на расстроенные чувства, гостья крепко сжимала в руках тетрадь в лиловом кожаном переплете с тесненой надписью «Флоренция» на обложке.
– Я пошла сегодня утром в Домен Гарденз, – всхлипнула Мэри, – и отыскала дневник. Я села на трамвай, чтобы приехать сюда, и по дороге я… я…
– Прочитала дневник, – подсказала Фрина; она бы и сама не удержалась от соблазна в подобной ситуации. – Не беда.
– О, мисс Фишер, но что там написано! Алисия, она… она…
– Не принимай это так близко к сердцу, Мэри. Если тебе тяжело рассказывать, лучше просто дай мне дневник. Не может все быть уж так плохо.
– Нет, может! – Бедняжка Мэри снова зарыдала в три ручья.
Фрина позвала Рут и Джейн, скрывавшихся возле дверей кухни, и те подошли, обняли девочку и уселись по обе стороны от нее. Мэри уткнулась носом в плоскую девчачью грудь Джейн.
– Не плачь, – утешала одноклассницу Рут. – Ты поступила правильно: привезла дневник мисс Фишер. Она найдет Алисию.