Рядом с нею тут же возник дворецкий.
– Да, мисс Фишер.
– Заприте все двери и окна. Никого не впускайте. Вряд ли они нагрянут снова, но всякое может случиться. Не стоит рисковать. Госпожа Батлер, накормите девочек обедом. Я уже ела. Мне надо подумать, я поднимусь к себе. Не беспокойте меня без крайней надобности.
Фрина взбежала по лестнице, захлопнула дверь и рухнула в кресло. Что же делать?
После десяти минут упорных размышлений Фрине пришлось признать, что пока она может только ждать.
Вдруг ее осенило. Она позвонила констеблю Коллинзу и сообщила ему, что Дот не пойдет с ним сегодня в Латвийский клуб.
Молодой человек явно огорчился.
– Она передумала, мисс?
– Нет, ее похитили. Не могли бы вы найти для меня регистрационные бумаги на автомобиль?
– Ее – что?
– Похитили, вы что, невнимательно слушаете? Анархисты схватили ее этим утром. Вы можете раздобыть мне сведения о машине по ее номеру?
– Мисс, а вы заявили в полицию?
– Нет. Я хочу, чтобы она вернулась домой живая и невредимая, и совсем не хочу, чтобы ее убили из-за того, что неуклюжие копы толкутся там, куда их не звали. В третий раз спрашиваю: можете вы…
– Да, мисс, какой номер?
Фрина назвала.
– Я могу чем-нибудь помочь? – с тревогой спросил юный полицейский. – Мисс Уильямс мне нравится, я… мне кажется, я ей тоже.
– И мне тоже так кажется. Ладно, но только как частное лицо, и знайте: если вас поймают – прости-прощай полицейская служба.
– Мне все равно, мисс.
– Хорошо. Тогда найдите мне адрес автомобиля и позвоните как можно скорее. Я обращусь к вам, если решу, что вы сможете быть полезны.
– Договорились, – согласился констебль Коллинз и повесил трубку.
Это был гнетущий вечер. Никто не звонил. Питер Смит пришел на ужин. Фрине было не до мужчин и даже не до еды. Похитители все еще не объявились.
Но гость есть гость.
Госпожа Батлер приготовила французский луковый суп и подала его с черным хлебом из немецкой булочной на Экленд-стрит. На второе – жареную телятину с молодым картофелем и зеленым салатом, а на десерт – сыр и фрукты. Питер Смит был по-прежнему мил и умен, к тому же он мог быть в сговоре с анархистами, так что его следовало задабривать. Фрина решила, что это у нее неплохо вышло за ужином и уже собиралась предложить подняться к ней в будуар, когда зазвонил телефон.
– Констебль Коллинз, мисс. Адрес этого автомобиля – сто шестьдесят восемь «А», Фитцрой-стрит, Сент-Килда. У вас есть какие-нибудь новости?
– Нет. Позвоните, когда вернетесь из Латвийского клуба, хорошо? Возможно, к тому времени я что-нибудь узнаю. До свидания.
– Питер, мне нужна твоя помощь, – сказала Фрина, вернувшись в салон. – Поднимись со мной, пожалуйста. Вот, держи виски и посмотри мне в глаза. Тебе известно, что твои дружки-анархисты похитили мою компаньонку?
Питер Смит не отвел взгляда:
– Я об этом не знал.
– А известно ли тебе, что они собираются ограбить государственный банк в центре города в четверг в два часа дня?
– Нет.
– А кто живет по адресу сто шестьдесят восемь «А», Фитцрой-стрит, Сент-Килда?
– Нина и Мария.
– А остальные где?
– На Смит-стрит в Коллингвуде. Я могу показать дом.
– И покажешь?
– Да.
– Почему ты мне помогаешь?
– Потому что люблю тебя. И потому что они предали Революцию, за которую я готов отдать жизнь. Они хотят погубить Австралию, как они уже погубили Америку. В США больше нет места свободной мысли, а все благодаря анархистским экстремистам. Глупцы! Ты получала о ней какието известия?
– Ничего.
Питер задумался, отхлебывая виски.
– Может, они охотились за тобой и схватили ее по ошибке?
– И что, если так?
– Тогда они могут убить ее. Все зависит от того, видела ли она их.
– Если они убьют Дот, никому из них не жить, – выговорила Фрина с ледяной холодностью. – Но зачем им убивать ее?
– Потому что она не ты. Но вряд ли они ее хоть пальцем тронут. А откуда тебе известен день и час ограбления?
– От медиума, Жанны Васильевой.
– Ага, мадам Стелла. Неужели они все еще верят в эту спиритическую чепуху?
– Большая часть была чепухой, – признала Фрина, – но кое-что не лишено смысла. Я услышала голос старинного друга, который назвал самолет, на котором я когда-то летала.
– Я не утверждаю, что духов не существует, Фрина, а лишь говорю, что мадам Стелла едва ли с ними знакома. Так значит, завтра в два?
– Да, так сказала Нина. Они разговаривали по-латышски.
– Интересно, это ли сказала мадам Стелла.
– Что ты имеешь в виду?
– Сразу видно, что вы не революционерка, мадам. Прибавь один день и вычти два часа, так мы всегда поступали, когда опасались, что наш разговор могут подслушать. Интересно, пользуются ли они по-прежнему этой старой формулой?
– О Господи, так что же, пока мы не знаем их расчетов, нельзя сказать, когда произойдет ограбление?
– Поэтому-то и важно знать, передала ли тебе Нина слова мадам Стеллы или назвала конкретное время операции.
– Надо найти Нину. И спасти Дот.
– Верно. Я предлагаю обождать до полуночи. Тогда мы сможем их удивить.
– Не хочу я их удивлять. Я хочу только прокрасться внутрь, вывести Дот и Нину и улизнуть, не потревожив охрану. И пусть они попытаются совершить это ограбление, чтобы их поймали на месте преступления. За ограбление банка положена виселица. Вот пусть их и повесят. Они убили невинного мальчишку, он умер у меня на руках, и похитили мою подругу. Эти доводы тебя не убеждают, Питер?
Питер пожал плечами. Глаза его были едва различимы в сумрачном свете.
– На моих руках умерло столько невинных мальчиков, – проговорил он печально. – Я уже давно потерял желание отомстить за их гибель.
Всей крови на земле не хватит, чтобы смыть совершенные злодеяния. Оставь мертвого в покое. Он не возопит к нам из-под земли.
– Но я слышу его призыв! – гневно возразила Фрина. – И если не я, так Нина отомстит за него. Чем мы займемся до полуночи?
Питер Смит распахнул свои объятия.
– Иди сюда, Фрина, и дай мне утешить тебя, как ты утешала меня, – предложил он. – Плоть ответит за кровь.
Вздрогнув, но не только от страсти, Фрина доверила себя рукам, которые некогда держали умиравших мужчин. Питер Смит обнаружил анархистскую татуировку на груди Фрины и нежно поцеловал ее.
Не самый плохой способ скоротать время, подумала Фрина, когда ее напряженные мускулы расслабились под его опытными руками.
После, как показалось Дот, бесконечной поездки ее, все еще завернутую в вонючее одеяло, выволокли из автомобиля, заставили сделать пару шагов и войти в дом. Ее протащили за угол, она оказалась в каком-то помещении, споткнулась и упала на колени.
Кто-то рассмеялся. Дот перестала плакать и попыталась вытереть слезы.
– Оставайтесь тут, – велел гортанный мужской голос. – Просидите здесь, пока все не кончится. А потом мы вас прикончим, мисс Фишер!
Хлопнула дверь. Дот высвободилась из одеяла, которое наверняка использовали для перевозки моторов, и стерла с лица грязь и слезы. Она находилась в крошечной комнатушке с заколоченным окном. И была здесь не одна. В углу, скорчившись, сидела рыжеволосая женщина и горько плакала. Кроме нее в комнате были лишь старые ящики, точильный камень и несметные полчища пауков.
– Эй, выпустите меня! – заорала Дот.
Из-за двери послышался смех, но ответа не последовало.
– Не зовите их, – пробормотала девушка. – Станете шуметь, вам же хуже будет.
Она выбралась из пут и села, лицо ее было все в синяках, а во рту не хватало двух зубов.