— Нет, Миша, — ответил писатель, упираясь. — Вы уж без меня. А я — у меня насчет пулек особых сомнений нет, никогда я их не боялся и теперь не боюсь, а вернее сказать, не их я боюсь, вот что.
— Э! — воскликнул Миша насмешливо и остановился. — Да вы, видно, вчера за ужином старого хрыча всерьез испугались? Какая это вожжа ему под хвост попала? Вы чего, боевую славу с ним не поделили, или что?
Писателю стало невыносимо обидно и горько. Вот он сейчас уедет, сбежит, и не только этот Миша сохранит о нем память как о выжившем из ума запутавшемся старикашке, но и вообще никогда никто не узнает, чем грозил ему Беляков, а если и узнает, то, не видавши Белякова, не поверит серьезности этой угрозы. Так оно все и останется, как задумал Беляков, так и уйдет в историю… И он быстро, не вдаваясь в подробности и не глядя на переминающегося с ноги на ногу Мишу, рассказал ему суть разговора в беляковском номере.
— Ого-го! — расхохотался Миша. — Ну, гиена старая, какой роскошный проект! Вот это я понимаю, забота о посмертной славе! А? И ведь, гляди, исполнит!
— Вам смешно? — недоуменно спросил писатель.
— Вот изобрел, так изобрел! — продолжал восхищаться Миша. — А впрочем, ерунда все это, С., ей-богу ерунда. Ну, какое это имеет значение? Для кого? Сами подумайте. Кто в этом будет разбираться? Ей-богу, плюньте.
— Плюньте…
— Вы лучше слушайте, я скоро уеду!
На душе у писателя было так пусто и скучно, что он даже не спросил, куда. Стоял, держа в руке чемодан, и бездумно смотрел на Мишу. Какое это имеет значение? Для кого? Кто в этом будет разбираться?
— Да спросите же, куда? Я тут только вам одному и говорю, а вы…
— Куда?
— Я уеду в государство Израиль, — с расстановкой произнес Миша и выжидательно посмотрел на писателя.
— А… В командировку?
— Да вы что, С., совсем? В какую командировку? В Израиль я уеду, в Израиль!
— Не в командировку… В Израиль, да… Туристом, верно…
— Да вы слышали такое слово — Из-ра-иль? Кто туда туристом ездит?!
— Да, да, конечно… простите… Так зачем вы туда едете?
— С., я туда уеду навсегда! Жить туда уеду! Вернусь к себе на родину…
— К себе на родину? Это как же? — недоуменно переспросил писатель. — Вы разве не здесь родились?
— Э, толковать с вами. Короче, к себе еду, ясно? — Миша снова потянул писателя за собой. — И под пулями мне освежиться необходимо. Я ведь там солдатом буду. И вам не повредит — вон как вы скисли.
— Да, Израиль, конечно, — машинально говорил С., невольно тащась за молодым человеком. — Отчаянной смелости воины и высокопроизводительные сельскохозяйственные коммуны… — услышав свои последние слова, он словно бы очнулся, смутился и поспешно прибавил: — Уедете туда жить? Вот и отлично, Миша! Очень хорошо, я рад!
— Скатертью дорога, то есть? — подозрительно оглянулся Миша.
— Нет, я рад за вас. Вам там лучше будет, раз вы здесь чувствуете себя не на своем месте. Вот и езжайте, и слава богу. Чего там, я бы и сам не прочь вернуться на родину…
— Ну, не смешной ли вы человек, — усмехнулся Миша, не обращая внимания на бессмысленную последнюю фразу С. и по-прежнему тяня его за руку. — Я еще только вызов оттуда получил, а вы «езжайте»! Как будто отправиться в Израиль — это сел и поехал. Нет, мне предстоит за это бороться, жестоко бороться со всем этим вашим… устройством.
Писателю совсем не хотелось обсуждать теперь с Мишей это устройство. Ему хотелось одного: чтобы тот отпустил его, не обидевшись. Он уже сильно устал, так как молодому человеку не пришло в голову забрать у него чемодан.
— Вот видите? — просительно сказал он. — Вам на эту борьбу понадобятся все ваши силы. Так зачем же вам эти глупые проверки? Не с пулями вам сражаться придется, а совсем с другим, гораздо хуже, и вы не отступите, как теперь отступаю я. Правда же?
— А вы все о своем! Ну, и застращал он вас, — фыркнул Миша, продолжая тянуть С. за руку.
Вдруг он остановился и бросил руку писателя:
— Знаете что? У меня идея. К черту пульки!
— Конечно, Миша, конечно, совсем не нужно, — поспешно согласился С.
— Пошли назад, быстро, ну!
Миша круто развернулся и потянул писателя назад.
— Сейчас сделаем проверку огнем более реалистического рода! Беляков, наверное, уже в столовой!
— Нет, нет, Миша, я туда не вернусь… Я на станцию…
— Ладно, идите себе потихоньку. А у ворот подождите меня. Принесу вам вашу книжку. Из зубов вырву и принесу, вот не я буду.