– Привет, Фокс, – поздоровался Аллейн.
– Добрый вечер, сэр, – ответил инспектор Фокс.
– У нас проблемы. Поручите кому-нибудь из ваших людей проводить этих дам и джентльменов в комнаты за алтарем. Мистер Гарнетт покажет путь. Будьте так любезны, мистер Гарнетт. Я не задержу вас дольше необходимого. Доктор Касбек, если вы не против остаться…
– Постойте! – вмешался вдруг Морис Прингл. – Не понимаю, с какой стати нас куда-то гонят, как стадо баранов? Что здесь произошло? Ее убили?
– Вполне возможно, – сухо ответил Аллейн. – Никто вас никуда не гонит, мистер Прингл. Но придется немного подождать, пока мы не разберемся в обстоятельствах дела. Проходите.
– Но…
– Я знала! – вдруг провозгласила миссис Кэндур. – Я знала, что случится что-то ужасное. Помните, я вам говорила, месье де Равиньи?
– Если вам угодно, мадам, – холодно ответил де Равиньи.
– Такого не должно было случиться, – вставила маленькая мисс Уэйд. – Нам не следовало…
– Думаю, нам всем лучше послушать инспектора, – решительно перебил отец Гарнетт. – Прошу, следуйте за мной!
Посвященные потянулись к выходу под присмотром самого крупного из констеблей.
– Уф, – выдохнул Аллейн, как только алтарная дверь закрылась. – Как вы любите говорить в таких случаях, Фокс? Мутное дельце.
– Да, люди странноватые, – согласился Фокс. – И место тоже. Что здесь случилось, сэр?
– Дама умерла от дозы цианида. Вот тело. Ваш старый друг мистер Басгейт расскажет подробности.
– Добрый вечер, мистер Басгейт, – вежливо поздоровался Фокс. – Что вам известно об обстоятельствах дела?
– Все произошло в разгар церемонии, – со вздохом начал Басгейт. – Люди, которых вы только что видели, передавали чашу по кругу. Женщина стояла внутри него. Остальные опустились на колени. Каждый по очереди получал серебряный кувшин с вином и подливал вино в чашу. Потом священник, отец Гарнетт, вручил ей чашу. Она выпила и… упала. Думаю, она умерла мгновенно. Ведь так? – повернулся он к доктору Касбеку.
– Я бы сказал – в течение двадцати секунд. – Доктор взглянул на окружного врача. – Можно было сделать искусственное дыхание, послать за сульфатом железа, попробовать желудочный зонд и так далее, но… – Он сделал гримасу. – У нее не было никаких шансов. Она умерла раньше, чем я к ней подошел.
– Разумеется, – откликнулся окружной врач. Он откинул ткань и склонился над телом.
– Я сразу почувствовал характерный запах, – добавил Касбек. – Видимо, как и мистер Басгейт.
– Да, – сказал Найджел. – Поэтому я и вмешался.
Аллейн наклонился над упавшей чашей.
– Пахнет, – согласился он. – Бэйли, проверьте отпечатки пальцев. Хотя, если чашу брали все, вряд ли это нам поможет. Но сначала все сфотографируем.
Фотограф уже начал расставлять оборудование. Он разместил три напольных вспышки, с разных сторон освещавших тело и место преступления. Аллейн открыл черный саквояж, натянул пару резиновых перчаток и достал бутылочку с маленькой воронкой. Он перелил туда немного вина из чаши. Найджел тем временем рассказывал все, что мог вспомнить из разговоров посвященных. Аллейн слушал, хмыкая и что-то бормоча себе под нос, затем убрал бутылочку обратно в саквояж. Бэйли приступил к работе, вооружившись распылителем и белым тальком.
– А где сосуд, который передавали по кругу два этих ангелочка? – спросил Аллейн. – Это он?
Инспектор указал на серебряный кувшин, стоявший в бархатной нише справа от престола.
– Да, он, – подтвердил Найджел. – Похоже, Клод не потерял голову, когда… когда это случилось.
– Клод – это кто: черная орхидея или рыжая лилия?
– Черная орхидея.
Аллейн обнюхал кувшин и наполнил еще одну бутылочку.
– Кажется, тут все в порядке, – пробормотал он. – Давайте еще раз обрисуем картину. Мисс Куэйн была в центре, а остальные стояли вокруг на коленях. Мистер Гарнетт, – слово «отец» у меня как-то не выговаривается, мистер Гарнетт взял в руки чашу и передал… как его лучше назвать? Графин? Нет, все же кувшин. Так вот, он передал кувшин мистеру Ганимеду Клоду, провел рукой над чашей, и она вспыхнула. Похоже, не обошлось без метилового спирта.
– Скорее всего, – улыбнулся Касбек.
– Прекрасно. Потом коленопреклоненные адепты стали передавать чашу из рук в руки, брать у Клода кувшин и наливать в нее вино.
– И каждый при этом произносил одно слово, – вставил Найджел. – Но я понятия не имею, что они значили.
– Думаю, это были имена божеств, – предположил Касбек. – Сам я не отношусь к членам культа, однако бывал на их собраниях. Обычно они называют имена шести божеств. Хагринг, Хако, Фригг и так далее. Гарнетт – это Один, а Избранный сосуд – всегда Фригг. Смысл в том, что все божества воплощены в одном боге, и их сущности перемешиваются в чаше. Своего рода популярный пантеизм.