Выбрать главу

Бледная, с кругами под глазами, на которые волосы. На кого похожа. Очень некрасивая. Как ни в чем не бывало он к ней подходит и спрашивает: что с тобой, ты так плохо. Представим себе также его торжество. Она его спрашивает: кто это к тебе все время это ходит. Я не хочу. А он ей отвечает: так, знакомая. Тебе-то что? Живешь — и живи, раз не гонят. А у нее уже ноздри раздуваются. — Ты ей платишь, что ли? — Нет, почему? Она сама. Значит, нравится. — Мне она не нравится, как ты можешь. С такой. — С какой? — смеется он про себя. — Блядь, блядь она, и все. — И прямо рыдает. А он ей хладнокровно: Я тебе запрещаю так говорить о моих друзьях. Какое ты имеешь. Я же не могу, как монах, только ты же сама захотела. А мне что, пожалуйста. — Да я ей волосы повыдергаю, придет. — Знаешь, возвращайся лучше. Мне тут не нужны, указывает. К мужу. Чтобы мне указывали. От тебя толку нет. Он чувствует, что по-настоящему рассердился, и его это радует. — Тогда я тебе. Вцепляется в волосы и давай валять. Я отбиваюсь, хохочу, пихаю ее. Да разве справлюсь? Сильнее раза в три. В смысле не могу же ее по-настоящему. Потому что испугался. Ведь если ударю. — Что-бы-боль-ше-я-ее-здесь-не-ви-де-ла, понял? То ведь убью. Отпустила. Я лучше сама к тебе. И убежала, задыхаясь.

— Мне этот рассказ не нравился никогда. Казался же не столько претенциозным…

— Я не знала, что ты его читал.

— Я читал.

— Я просто не знала.

— сколько именно тривиальным. Хотя автор, конечно же, претендует на психологические изыски. Я его обнаружил на этом месте вправленным в машинку.

— Он ими гордился, может быть, думая, что делает открытие.

— Потом посмотрел уже отпечатанную часть. Он вышел куда-то. Финал — еще в рукописи, я его тоже посмотрел.

— Не знал, что он сначала от руки.

— Да.

— Но я не знал.

— Может быть, был потом изменен. А в конце, как всегда…

— Мы помним, конечно.

— Почти поссорились, когда я выразил свое мнение. Он сказал: никто не позволял смотреть, что еще в работе. Не ожидал такого от меня.

— Самоощущение неполноценного…

— Это фашизм.

— Нет, он же в смысле термина.

— Конечно. Всегда тревожили писательское воображение. В самом же деле очень интересно, как они спят с женщинами, например. Швед Lagerloef…

— Kvist.

— Что?

— Lagerkvist, ты хотел сказать.

— Простите, конечно. Потому что там тоже о человечке. У него был целый роман…

— Да, "Dverg".

— Но его же переводили.

— Может быть. С замечательной сценой между ним и карлицей, с которой его свел господин из забавы. Карлик при его дворе, все в таком стиле позднего средневековья или раннего Возрождения, если я помню.

— Меня всегда удивляло, как че, в да слу — пи, обя мыс необы, отличающееся положение в мире как тяготящее, из которого надо

и сравняться с остальными. Маленький должен вырасти и т. д.

Необычное положение — скорлупа, которую надо разбить и выбраться. Тут общая модель

Хотя несомненны преимущества

Только видная перспектива стать лебедем, вероятно, может примирить

его положения и взгляда на мир. Кстати, все о тебе забо и проч. Он не мог этого не понима и не по.

утенка.

с необычным, то есть гадким, положением в мире. А значит, временным. Героя, или читателя, или

рассказ о еще дру ка. Один мстительный, озлобленный, второй карлик — добрый. Для контраста, и -

а что там, в этом слу.

Пожалуйста.

Только и могли бы быть интересны, но остались невыписанными.

Бой с карлой. (Карла нападает.)

Кулачки, которые он тянет, промахиваясь. Противник увертывается, глумясь, а он падает. Лежа на полу, плачет, уткнувшись. Стоя над ним, распростертым, и т. д. Мало тебе, может, еще хочешь? И проч.

В постели с карлой. Шевелящийся темный комочек в ее очень белых ногах. Поднимая голову, иногда взглядывает на него. И т. д.

Использовать фигуру умолчания. (Пропуски.) Читатель догадывается и сам восстанавливает. (В сознании читателя…)

Нет, ни один писатель выигрышные сцены

В конце концов

Писатель умалчивает обыкновенно о тех элементах сюжетах, которые либо не имеют для него непосредственно-художественного значения, либо перед которыми он отступает.

разнообразие читательских предположений всегда богаче предложенного писателем

(В плену) (Очарованный) (Плененный) сюжетом.

Писатель например может думать что сюжетная ситуация сами события говорят за себя достаточно выразительно говорит за себя достаточно сами по себе выразительны достаточны сами по себе

И проч.

Дальше сначала представим, как этим же вечером стучится. Нарочно запер, чтобы подольше открывать. А она бы ждала под дверью. Разделась уже. Я только свет погашу. Ежась и стесняясь. Прыгая к выключателю. Легла первой, а он еще топчется у двери. Ты чего там, иди скорее. Я тебя не вижу совсем. Затем — что была довольна, признала наутро: он лучше всех, конечно, лучше мужа-полковника и тех, кто был кроме него. Но так ей еще никто не делал. Представим себе и это. И наконец — как полковник через неделю. А они уже живут вовсю. Не знаю, как узнал, нашел, кто-то сказал. Она, конечно, спряталась за дверью, вздохнув в двери распущенным халатом, как парусом, не выходит. С коньяком. Поставил на стол, пройдя на кухню, рядом положил наган. Сейчас мы с тобой выпьем, а потом я тебя застрелю, где она? — Она от тебя ушла, сам виноват, что так себя вел, и возвращаться не хочет, а я тебя не боюсь, — сказал Слава. — Если ты меня убьешь, тебя судить будут. — Где стаканы? Он принес. Полковник молча разлил в стаканы коньяк.

Протягивает ему один, другой — себе. Они выпивают. Слава — несколько мелких глотков, а полковник — весь залпом. Садится, роняет голову на сложенные на столе руки, рыдает и говорит сквозь рыдания, что ему теперь все равно, пусть хоть расстреляют, потому что он без нее жить не может, он теперь понял. Я же тебя, правда, убью, а к чему это? Что хорошего? Уговори ее, а? — говорит, поднимая залитое слезами лицо, полковник. — Она тебя послушает. Скажи ей, что не буду больше ее и брошу пить. Представим, что все это происходило на самом деле. — Да зачем мне, — говорит Слава, чтобы набить себе цену. — Мне с ней хорошо. А он уже знал. — Я тебя очень прошу, — убеждает не знающий будущего полковник, — я для тебя что хочешь за это все сделаю. — У меня все есть, — гордо отвечает. — Денег дам, у меня, знаешь, какой оклад? Слава представляет его зарплату и качает головой. Деньги у него есть тоже. — Нет? Но зачем она тебе, ты же ее не любишь? Так, поиграть?

Слава молчит. Он не садится, чтобы быть повыше полковника, а тот продолжает: — Не может же она вечно с тобой, не рассчитываешь же ты, но так не будет, с таким, ну извини, но ведь ей действительно нужен нормальный мужчина. Она нормальная женщина. У нас будут когда-нибудь дети. Я знаю, что все из-за этого. Чтобы выйти вместе куда-нибудь, не стыдясь, или принять гостей. Но Слава не обижается. Он раньше тоже так думал, а потом смотрит. — Это же ей пока так, для разнообразия и потому что на меня зла. Чтобы мне досадить. Он ждет, чем закончит, когда замолчит и беспомощно взглянет, потому что нечего уже будет. Уже зная, как поступит. — Все равно же рано или поздно она уйдет от тебя со временем к такому, как я. Пусть это буду я, — просит полковник. — Как будто ты меня сам пожалел, понял, что так нельзя со мной, семья, все-таки муж я ей, и сам принял решение. А то это будет твое поражение, если она к другому и просто бросит. Не знаю, как бы я поступил на его месте, но представим себе, что в конце концов согласился. Затем сначала представим, что это стоило ему большого труда, он был собой недоволен и очень переживал. Потом — что, наоборот, гордился быстрым решением. Своей решительностью. Наконец, выберем из этих двух устраивающий нас вариант.

Он идет и стучит ей в комнату. Затаилась. Но он же знает, что она не уходила от двери. Это я, открой мне, пожалуйста, мышонок, я один, — говорит Слава, а полковник крякает и скрипит зубами. — Тебе нечего бояться. Она открывает. Он ей говорит, что там ее муж в ужасном состоянии, грозится, что застрелится, а сначала застрелит их обоих. Ты же понимаешь, что в любом случае это будет ужасный скандал, я не могу. — Как будто она не слышала все от начала до конца. — Мне тут жить, жалко его, все-таки вы вместе прожили, и он обещает, что больше не будет тебя. — Я все слышала, — отвечает. И если ты боишься. — Я не боюсь. — Хорошо, я вернусь к нему, если ты хочешь. Она собирается, а полковник время от времени заглядывает в комнату. Бросает в чемодан не глядя. Но это все, которые он ей. Вышел полковник и ждет на лестнице. Снимает с подлокотников, спинок кровати и кресел, берет их с подоконника или стола. Все навалено, как всегда. Не попрощался, уходя, даже. Коньяк забрал. Он посмотрел, сбегав на кухню. Таща за собой разбухший от купленных. Подхватывает его у нее у лифта. Он за ними закрывает.