Хозяин приехал в восемь тридцать. Фрейзер видел, как он идет к ней в будку, играя желваками, побурев лицом, и слышал, как они скандалили. Слов он не разобрал. Потом хозяин выкатился от нее, отпер черный ход и скрылся в кухне, хлопнув дверью.
В пятнадцать минут десятого Фрейзер снова пошел к Донне. Она спала. Он схватил ее за руки и посадил. Она смотрела на него мутным взглядом, будто впервые видела. Наконец проснулась.
— Вставай! Вставай, мы уезжаем, киса.
Она зевнула.
— Ладно, ладно. Ты слышал, как он орал? Я сказала ему, что уволилась.
— И снова заснула. Вставай, черт возьми!
Она надула губы.
— Ну хорошо, пожалуйста, сделай одолжение.
— Выйди, мне нужно одеться.
Он снова пришел без пятнадцати десять и застал ее в купальном халате. Она что-то стирала в раковине.
— Ты еще не готова?
— Я через минутку. Это нейлон, он быстро сохнет.
— Ты собралась?
— Еще нет. Куда ты так торопишься? Разве мы едем на время?
— Мне не терпится поскорее уехать.
В пять минут двенадцатого она вышла из будки с большим синим чемоданом и красной шляпной коробкой в руках. На ней был светло-серый свитер, синие слаксы и сандалии. Волосы покрывал серо-белый шарф. Он вынужден был признать, что недооценивал ее.
Она робко подняла на него глаза:
— Я, кажется, готова, Стэн.
— Надо думать. Давай понесу чемодан.
— Разве ты не вызовешь такси?
— Здесь идти-то всего полмили.
Хозяин стоял на пороге кафе и глазел на них. Как только они прошли мимо, плюнул им вслед, повернулся и ушел обратно.
— Наверное, ты плохо обо мне думаешь, — сказала она.
— Почему?
— Из-за вчерашнего. Мне не следовало тебе этого позволять.
— Ничего я не думаю. Донна, я считаю, что у нас с тобой так все и должно было быть.
Вздохнув, она взяла коробку в другую руку. Коробка больно врезала ему по ноге.
— Ой, извини. Послушай, Стэн, я так рада. Я боялась, что ты подумаешь что-нибудь плохое.
— Перестань, киска. — Он прибавил шагу.
— Блин, какие у тебя длинные ноги.
Он смотрел вперед и уже разглядел рекламу над зданием: красный неоновый ромб со словом «Эйс» внутри.
В девять часов утра, когда доктор Дилби пришел в палату Кэтрин Аллер, Джемисон уже был там.
— А вы опять здесь! — воскликнул Дилби.
Джемисон поднялся:
— Доброе утро, доктор. Сестра сказала мне, что сегодня она открывала глаза.
— Посмотрим, посмотрим, — засуетился врач. Он снова стал орать ей на ухо, похлопывая кончиками пальцев по ее щекам: — Кэтрин! Кэти! Проснись! Иногда они реагируют, если угадать с именем, — объяснил он Джемисону.
Кэтрин Аллер открыла здоровый глаз. Джемисон подошел поближе. Глаз был ни голубой, ни серый и без всякого выражения, будто это был глаз рыбы.
— Вот хорошая девочка, — обрадовался доктор. — Замечательная! Теперь давай поднимем руку. Вот эту, правую. — Он дотронулся до ее руки. Рука поднялась. — Теперь опусти ее, детка. Вот так! Отлично! А сейчас подними левую руку. Молодец! Сестра, принесите стакан воды.
Сестра сбегала за водой. Дилби одной рукой приподнял больную за спину, а другой поднес стакан к ее губам.
— Давай посмотрим, Кэтрин, сможешь ли ты это выпить. Глотай!
Девушка послушно сделала глоток и глотала до тех пор, пока стакан не опустел. Дилби опустил ее на подушки. Она лежала, равнодушно уставив глаз в потолок.
Дилби наградил Джемисона признательной улыбкой:
— А лед тронулся. Сестра, начинайте кормить ее нормальной пищей. Днем наденьте на нее халат и пустите гулять по коридору.
— А… можно мне ей помогать? — робко попросил Джемисон. — То есть пусть сестра оденет ее, а я мог бы водить ее на прогулки.
— Мы принимаем любую помощь, не так ли, сестра?
Взглянув на Кэтрин, Джемисон увидел, что она снова лежит с закрытыми глазами.
Доктор засмеялся:
— Приходите сегодня во время обеда. Посмотрите, как она ест. Она будет глотать и жевать, но кому-то придется напоминать ей о том, чтобы она открывала рот. Вы можете и сами попробовать, мистер Джемисон.
— Конечно.
— Мы присвоим вам звание почетной медсестры. Да, кстати. Судя по ее реакции, она может вдруг очнуться. И тогда нужно ждать от нее психического припадка. Если это случится при вас, постарайтесь ее успокоить и, конечно, немедленно дайте мне знать.
Джемисон вышел на улицу. День стоял теплый и ясный, и он решил прогуляться по городу, а заодно заглянуть в гараж и проведать свою машину. Он вспомнил, как радовалась Джина, когда он купил этот «кадиллак». Она любила открытые машины, любила, когда ветер играл ее волосами. И ездила с ветерком.