Глава 9
По всей Тиллинг-Грин люди или готовились отойти ко сну, или уже спали. В поместье полковник то ли зевнул, то ли вздохнул с облегчением, выкладывая деньги и ключи на комод и развязывая белый галстук.
«Завтра к этому времени вся проклятая шумиха закончится, — подумал он. — И зачем волноваться? Ничего уже не поделаешь. Валентина все равно когда-нибудь должна выйти замуж, а уж какой стороной брак обернется — никогда не скажешь заранее. Возьмем мой собственный…» Но от размышлений на столь скользкую тему Роджер уклонился, лучше подумать о Валентине. «Почему бы всему и не обернуться хорошо? Гилберт — не первый молодой человек, которому надо поразвлечься, прежде чем он успокоится. Да и деньги играют свою роль… Зачем ходить вокруг да около? А их осталось предостаточно от бедняжки Элинор и этого типа, Грея. Каким очаровательным, хрупким созданием была Элинор. Жизнь оказалась слишком груба для нее, и она просто сдалась. Интересно, что бы было, если бы мы с ней поженились? Но все говорили, что этого делать не следует, так что я отправился на Восток, а она вышла замуж за Грея, но не сразу, далеко не сразу. Грей оказался подонком. Как глупо все это! Думаю, Валентине будет хорошо с Гилбертом. Да, мы потеряем ее… и деньги тоже…»
И полковник погрузился в нескончаемые размышления о том, как плоха жизнь без денег.
В это время его сестра Мегги пришла к заключению, что званый вечер, несмотря на все сложности, удался. Миссис Глейзер — действительно хорошая повариха, все было очень вкусно. Конечно, они, вероятно, не смогут больше ей платить… или смогут? Роджер всегда так себя ведет, как будто они через неделю отправятся в работный дом… Совсем как покойный папа. Конечно, теперь такого названия — «работный дом» уже нет, но суть дела не изменилась. Если у вас мало денег, то о них все время приходится думать, а это так утомительно! Как жаль, что Валентина выходит замуж. Браки не всегда оборачиваются тем, чего от них ожидаешь. Девочка может стать такой же несчастной, как ее мать. Лучше бы ей остаться с ними. Гилберт — настоящий красавец, а когда умрет его кузен, он получит и титул, потому что у бедняжки леди Бренгстон рождались только дочки. Конечно, денег у него нет, но Валентининого состояния хватит на двоих. Но из таких слишком обаятельных молодых людей не всегда получаются хорошие мужья. Сама она, Мегги, в юности хотела выйти замуж, да никто не звал, может быть, и лучше, что так вышло. А то получила бы такого мужа, как папочка Валентины, который разбил сердце ее матери и растратил уйму ее денег.
Мегги сняла аметистовое ожерелье, некогда принадлежавшее ее матери, и положила его на столик. Она помнила, как мама носила это украшение, с прекрасными камнями, к лиловому атласному платью с низким вырезом, отороченным дорогими кружевами. Мамины плечи были очень гладкие и белые, в те времена дамы гордились своими декольте. Ее собственная шея слишком тонка для этого ожерелья. Мегги со вздохом отложила его в сторону, аккуратно вытащила три обитых атласом ящичка из старомодной шкатулки для драгоценностей, чтобы положить украшение на место. В нижнем ящичке из-под тяжелого браслета с карбункулами высовывался скомканный кусочек бумаги. Она попыталась вытащить его, потянув за кончик, но в конце концов сдалась и, приподняв украшение, взяла мятую бумажку и расправила ее. На ней по косым строчкам расползались неровные разнокалиберные буквы.
Некоторое время женщина глядела на записку, затем сложила ее и снова подсунула под браслет. Убрав на место два верхних ящичка, она заперла шкатулку и убрала ключ.
Валентина выскользнула из своего бледно-зеленого платья, про которое Метти Эклс сказала: «Знаешь, не носи зеленое, это к несчастью».
Девушка стояла с пышным бледным облаком ткани в руках, задумавшись вдруг, откуда появился такой предрассудок. Наверно, потому, что зеленый всегда был цветом маленького народца — фей. Они не позволяли другим носить его, особенно по пятницам, потому что это день искупления, и он не для маленьких волшебниц…