Немного помолчав, констебль снова заговорил:
— Полагаю, вы правы, Бартон вполне мог совершить убийство. Если он сначала сидел дома и бередил старые раны, а потом пришел сюда и услышал еще и обвинение в написании анонимок, то мог выйти из себя и дойти до крайности. Правда, если предположить, что все произошло именно так, то остается вопрос: где этот человек взял яд? Его обычно не носят в карманах вместе с остальными мелочами. По моему мнению, если Бартон и мог кого-то убить, то в манере своего предыдущего преступления — ударить, задушить, но только не заранее заготовленная отрава, нет, это на него не похоже. Причем заметьте, ненормальные преступники обычно действуют по шаблону.
Мисс Силвер кивнула в знак понимания:
— Чистая правда, Рэндел. Но есть и еще один факт в пользу мистера Бартона. Как вы правильно сказали, если именно он отравил полковника, то должен был принести яд с собой. Наличие такого намерения означало, что Бартон уже знал, что Рептону известно имя автора анонимок. Но откуда он мог услышать эту сплетню, если никуда не выходил и никого не видел? Он не ходит посидеть к Джорджу, двери его дома для всех закрыты. Так что остается непонятным, дошли ли до Бартона ходящие по деревне сплетни. А если он не знал, что полковник его подозревает, то ему и не надо было запасаться ядом для своего визита в поместье. Пожалуйста, не думайте, что я подозреваю этого человека в убийстве, совсем нет. Но его нельзя исключить из списка подозреваемых.
— Что возвращает нас к Метти Эклс. Что там вы хотели про нее рассказать? Говорят, дама была влюблена в Рептона?
— Это правда. Женщина чуть не умерла от отчаяния, когда нашла его тело, и немедленно обвинила миссис Рептон в убийстве, причем она не притворялась. Но давайте подумаем. Причиной многих насильственных смертей были ревность и сопутствующая ей злоба. Мисс Эклс была глубоко привязана к своему отдаленному родственнику, наверняка надеялась выйти за него замуж. А он два года назад появляется в поместье с самой неподходящей во всех отношениях женой — ни по возрасту, ни по воспитанию, ни по вкусам. Через год появились анонимные письма. Как мы с вами решили, такого рода вещи, безусловно, рождаются в чьей-то расстроенной психике. Но мисс Эклс все время находилась в центре общественной жизни деревни — она играла на органе в церкви, посещала больных, участвовала в работе кружков. У нее просто не хватило бы времени на размышления над своими обидами, обычно предшествующие появлению желания написать подобное. Что касается возможности совершить убийство, то она была у нее в обоих случаях. Метти могла пройти вместе с Конни до ее дома и растворить лекарство в стоящем на плите какао. Помните, я говорила, у меня есть только некоторое ощущение, что я слышала, как они прощаются, но, даже поклянись я в этом, ничто не могло помешать мисс Эклс передумать и проводить Конни до дома. Совершенно естественный порыв пожилой женщины помочь девушке, которая выглядела очень расстроенной и усталой. В случае с Роджером Рептоном мы вполне можем предположить, что она слышала ходящие по деревне сплетни Флори и поняла, что ее вот-вот обвинят в написании анонимок. Подумайте только, какой бы катастрофой для мисс Эклс обернулось бы подобное обвинение! Если бы ее вина была доказана и даже если бы окружающие просто поверили бы в то, что письма пишет она, вся ее жизнь была бы полностью и окончательно разрушена, можно даже сказать, кончена. И разве в таком случае нельзя предположить, что женщина хотела избежать такого поворота событий? Может быть, цианистый калий предназначался для нее самой, на крайний случай. Но мисс Эклс — женщина самоуверенная и решительная, она могла осмелиться на прямой разговор с полковником, а собрание кружка по рукоделию делало их встречу естественной. Метти знала, что Рептон в кабинете. Помните, она говорила, что Флори ей это сказала, но ведь это значит, что сначала девушку спросили, где хозяин. Итак, женщина направилась к нему, причем специально приостановилась рядом со мной и мисс Рептон, чтобы сообщить, что понесла Роджеру чай. Предположим теперь, что полковник, воспользовавшись тем, что они одни, обвинил ее в написании анонимок. Он вполне мог так поступить и даже дойти до того, чтобы объявить о своих подозрениях. Метти прекрасно знала характер Рептона, ей было виднее, как он поступит. При худшем исходе она, впав в отчаяние, могла захотеть заставить его замолчать, а незаметно подсыпать цианистый калий в графин нетрудно.