Но поскольку стратегия поведения была очевидна Сцилле не меньше, чем Мейми, да к тому же женщина получила недвусмысленный совет констебля оставаться в пределах досягаемости для дальнейших допросов, то она решила держать фасон и не сдаваться. Для начала Сцилла направилась в Ледлингтон к адвокату, мистеру Морсону, который сообщил, что она действительно исключена из завещания покойного мужа, однако вряд ли мисс Рептон с Валентиной будут претендовать на назначенное ей содержание. Новость изрядно подняла дух миссис Рептон, которая хоть и не знала, за кем из двух ее родственниц останется последнее слово, но решила, что вопрос можно будет легко уладить в свою пользу, устроив пару показательных истерик.
Выбросив первую проблему из головы, Сцилла отправилась в магазин Эшли и купила изящный черный осенний костюм: модная юбка и жакет с новой линией плеч. Вообще-то она сама больше любила яркую одежду, но, как известно, ничто так не идет блондинке, как черное, а мужчины от такого сочетания просто балдеют. Его можно надеть на дознание и похороны, а потом с успехом носить в городе. Сцилле пришло в голову, что надо бы еще купить шляпу… что-нибудь маленькое и элегантное, с вуалью. Вуаль очень сюда подойдет, только надо, чтобы она не скрывала волосы.
Она принесла покупки домой и еще раз перемерила все в своей комнате. Иногда то, что казалось удачным в магазине, дома оборачивалось настоящим кошмаром, но сейчас вещи выглядели даже лучше, чем когда она их выбирала. «Хорошая одежда дает фору при поисках работы, а с белой блузкой и каким-нибудь украшением на лацкане я не буду выглядеть явившейся прямо с кладбища», — подумала Сцилла. А пока что она не собиралась контактировать ни с Мегги, ни с Валентиной — только два раза по полчаса за обедом и ужином, да иногда случайные встречи на лестнице или в холле. А прочее шло по ранее заведенному порядку: завтрак в постель, постоянная борьба со скукой… ничего нового.
Гилберт Эрл, почти бросив трубку при разговоре со Сциллой, принялся в спешном порядке составлять тактичное милое письмо Валентине. Пошло хорошо, но внезапно он почувствовал желание немедленно порвать его. Слова на бумаге могут быть очень красивыми, но жизнь и теплоту им придает только голос. Он бросился к телефону, ему повезло — трубку сняла Флори, которая его обожала, что действовало на молодого человека скорее отталкивающе. Девушка немедленно отправилась на поиски мисс Грей.
Валентина закрыла дверь свой комнаты и, подняв трубку, равнодушно сказала: «Слушаю», но после первых же слов Гилберта стало понятно, что лед тронулся. Ведь не так давно она считала вполне приемлемым выйти за него, а сейчас слышала знакомый голос, добрый, теплый, полный сочувствия.
— Дорогая, наверно, мне не следовало звонить, но я не мог удержаться. Какой ужасный удар для тебя и для мисс Мегги! Знаешь, я очень уважал твоего дядю, правда, Вэл. Он ведь всегда исключительно хорошо ко мне относился. Поэтому мне показалось, что, несмотря на все обстоятельства, ты позволишь хотя бы сказать, как я тебе сочувствую. Это все, родная, не отвечай, я все понимаю. — В трубке послышались короткие гудки.
Первой мыслью Валентины было: «Он говорит искренне, ведь мог бы вообще не звонить», но ее перебила другая: «Но именно это он и хотел заставить меня подумать. Этот человек не выносит, чтобы его сочли неправым или чтобы, не дай Бог, подумали, что он не столь обаятелен, как прикидывается. И сейчас он радуется, что я приняла его сочувствие за чистую монету и растрогалась. Я в этом уверена, но все равно мне хочется думать, что Гилберт говорил искренне». — Больше она о звонке не размышляла.
Машина старшего констебля подъехала к дому после обеда. Он попросил позвать мисс Силвер и, когда та спустилась к нему в кабинет, с улыбкой поздоровался.
— Знаете, мне надо кое о чем расспросить мисс Мегги. Не хотелось бы слишком настаивать, но, надеюсь, она немного оправилась от первого шока?
— Ей уже много лучше. Мне кажется, она вполне в состоянии отвечать на любые ваши вопросы.
— И еще мне надо поговорить с миссис Рептон. Вы знаете, пока не будет доказано иное, против нее может быть возбуждено уголовное дело. Я связывался с общественным обвинителем, там рассматривается вопрос об ее аресте.
Мисс Силвер промолчала и отвела взгляд в сторону. Несмотря на привязанность и уважение, которое он испытывал к этой женщине, бывали моменты, когда ему хотелось взять ее и встряхнуть, как, например, сейчас. Он не просил ее склониться к его мнению, как и не был готов согласиться с ее собственным, но все равно его до крайней степени раздражало то, что она, отстранившись и не принимая его аргументов, молчаливо выражает свое несогласие. И Рэндел вложил больше сарказма в вопрос, чем намеревался: