— Предполагаю, у вас нет никаких дополнительных сенсаций?
Мисс Силвер сердито посмотрела на него и недовольно сказала:
— Обычно мало что принимается к сведению. Уверена, уж вам-то не надо об этом напоминать. Как правильно заметил лорд Теннисон, «упорно ищет и находит, но только пользы не выходит». То, что мы обнаружили, кажется лишь незначительной мелочью, но, по-моему, и в этом деле нельзя ничем пренебрегать.
— Согласен, но собираетесь ли вы сообщить мне об этой мелочи?
— Собираюсь, Рэндел, так что усаживайтесь поудобнее. То, что я хочу рассказать, само по себе незначительно, но может оказаться существенным кусочком нашей головоломки.
Мисс Силвер, как и в прошлый раз, сидела в уголке дивана с неизменной пестрой сумкой для рукоделия. Кардиган для малышки Жозефины был закончен, так что сейчас она извлекла большой крючок, чтобы связать нарядную кромку, которая уже украшала джемпер.
Рэндел принял к сведению ее предложение, нет, скорее, любезное разрешение, про себя подумав, как эта женщина умело ставит его на место. Ей не надо придумывать, как это сделать, все получается естественно, благодаря ее врожденному умению держаться и чувству собственного достоинства. Ему уже приходилось видеть, как мисс Силвер одним взглядом заставила обычно непоколебимого старшего инспектора замереть на месте. Однажды Рэндел даже оказался свидетелем, как непочтительного по природе Фрэнка Эббота в мгновение ока поставили по стойке «смирно». По собственному опыту Марч хорошо знал — эта женщина могла одним взглядом или привычным жестом напомнить его детство и старую классную комнату, которой она управляла железной рукой. Саркастическая улыбка исчезла с лица констебля, и он спросил просто и открыто:
— Значит, вы ходили к мисс Пелл?
— Да.
— Это принесло какую-то пользу?
— Кажется, да, но выслушайте все по порядку.
— Я весь внимание.
Мисс Силвер четко и подробно рассказала о посещении мисс Пелл. Как всегда, Рэндела восхитило ее умение точно припомнить и повторить содержание, даже интонации беседы. Когда она закончила, он некоторое время сидел молча, помрачневший и задумавшийся, потом сказал:
— Знаете, здесь сходится только то, что от последнего письма, полученного Дорис, был оторван уголок, но это все. Конечно, именно эта грязная писанина толкнула бедняжку к краю пропасти, но девушку, взвинтившую себя до такой степени, что она собралась утопиться, вряд ли можно считать достойным доверия свидетелем, а ее слова в вольном изложении — и того меньше.
Последовало спокойное возражение:
— Не сомневаюсь, что мисс Пелл совершенно точно повторила слова и племянницы, и Конни Брук. Допросите женщину сами — и увидите, что она повторит их точно так, как сделала это мне, поручусь, что ни слова не изменит.
— Я верю в ее память, но девушка на грани самоубийства вряд ли может считаться надежным свидетелем.
Мисс Силвер опустила голубой свитерок на колени и спросила его тоном одновременно удивленным и укоризненным:
— Рэндел, дорогой, неужели ты до сих пор считаешь, что Дорис Пелл покончила жизнь самоубийством?
— О чем вы, мисс Силвер?!
И женщина прямо рассказала, о чем она думает:
— Рассудите сами. Девушка получила письмо с оторванным уголком. Она посетила четыре дома и в одном из них подобрала недостающий кусочек. Дорис не сомневалась в важности своей находки и вернулась домой расстроенная. Она уже знала, кто пишет оскорбительные письма. Вам не кажется, что ей трудно было скрыть свои чувства в момент находки? Представьте себе, девушка идет себе спокойно, подбирает клочок бумаги и мгновенно оказывается в шоковом состоянии. Да ее просто должно было парализовать на месте. Она держит в руке бумажку, смотрит на нее и на глазах смущается и грустнеет. Вряд ли Дорис была одна в тот момент, когда подобрала обрывок, заметьте, это простая деревенская девушка, не умеющая притворяться. Мы знаем, что именно так и произошло, поскольку мисс Пелл упоминала, что племянница тогда «почувствовала себя нехорошо» и была вынуждена присесть. Неужели вы думаете, что ее возбуждение не было замечено? И если Дорис смогла мгновенно распознать в клочке обрывок полученного письма, то не мог ли это сделать и кто-то другой, тот, кого такое доказательство могло уничтожить?
Констебль сосредоточенно слушал.
— И что бы вы сделали на месте этого человека, учитывая, что он лишен нравственности, а его поступками руководят горечь и злоба?