Мисс Силвер присела у туалетного стола, расправила на нем взятое у мисс Мегги письмо и задумалась.
Глава 34
Джейсон Лей поднял щеколду калитки, подошел к боковой двери и постучался в коттедж мистера Бартона. Профессия молодого человека способствовала развитию у него некоторого шестого чувства, хотя более правильным было бы назвать это обостренностью остальных пяти. Когда он сейчас стоял у дверей коттеджа «Гейл», то был уверен, что за ним наблюдают. На улице еще не стемнело, но в домах, к примеру, в передней гостиной коттеджа «Виллоу», уже горел свет. Увидеть вход в жилище мистера Бартона можно было или из лестничного окна этого дома, или высунувшись из окна ближайшей спальни. В ночь смерти Конни из него высунулась мисс Силвер, наблюдая, как мистер Бартон с котами возвращается домой. Сейчас в окнах никого не было видно, а ощущение, что за ним наблюдают, Джейсон инстинктивно связывал с лестницей и узкой полоской стекла, через которую та освещалась. Казалось, что некто быстро отпрянул от маленького окошка и притаился, следя за посетителем соседа.
Джейсон мысленно скривился. Эта мисс Вейн слыла большой сплетницей, впрочем, как и Метти Эклс, и еще с полдюжины их подружек. Ей будет интересно посмотреть, удастся ли ему проникнуть в дом отшельника. Тут в замке повернулся ключ, и дверь отворилась. Молодой человек вошел в прихожую, освещенную только светом, проникающим через открытую кухонную дверь.
Джеймс Бартон запер дверь и, дружески обняв гостя за плечи, провел его в комнату с задернутыми занавесками, горящей лампой и лежащими перед камином котами. Эти самостоятельные животные, которые и ухом не повели при появлении старшего констебля, сейчас немедленно поднялись, потянулись и принялись, мурлыкая, тереться о ноги старого знакомого.
Джейсон всех знал по имени — Ахан, Абиджа, Ахитофель, Агаг, Абумелех, Абнер, Авессалом — и для всех нашел ласковое словечко. Мистер Бартон наблюдал за происходящим с гримасой на лице, более прочих его гримас похожей на улыбку.
— Животные друзей не забывают, — сказал он, — а уж тем более такие разборчивые, как кошки. Если ты им понравился, то так и будет, а если не понравился — то ничего не поделаешь, свое мнение не изменят.
Коты вернулись на пригретое местечко, а мужчины уселись за стол.
— Когда опять улизнешь? — спросил, помолчав, хозяин.
— Наверно, больше никогда, — рассмеялся Джейсон.
— Выходишь в отставку?
— Наверно, очень хочется заняться хозяйством. Помните, после войны я учился и даже пару лет этим занимался, а теперь снова захотел.
— Почему? — спросил мистер Бартон, набивая трубку табаком.
— Подумываю о женитьбе.
— Полный дурак.
— Нет, если речь идет о Валентине.
Бартон бросил на него мрачный взгляд:
— И что же ты ожидаешь от меня?
— Только дурак говорит, что все женщины одинаковы, это неверно. Они одинаковы не более, чем мужчины. А что мне бы хотелось услышать от вас, так это то, что Валентина — единственная в своем роде и мне повезло, что я ее нашел.
После длинной паузы Бартон чиркнул спичкой и раскурил трубку. Потом он сказал своим низким хриплым голосом:
— Нет, не следует ожидать от меня ничего подобного. Ты ведь знаешь, как я отношусь к женщинам. Но если и был кто, не похожий на остальных женщин, так это ее мать.
Джейсон с интересом взглянул на хозяина.
— А что вы знаете о миссис Грей? — спросил он.
— То же, что и все. Хорошая женщина, но что-то разбило ей сердце, и она не первая, с кем это случилось. Я называю ее «хорошей» не в общепринятом смысле этого слова, когда женщине достаточно не покушаться на чужого мужа и заниматься собственной семьей, чтобы прослыть такой, и при этом не важно, что она тупая, ревнивая, лживая, расточительная, мелочная, сварливая, подозрительная и чертовски самовлюбленная. Миссис Грей была совершенно другим человеком. Знаешь, я сам с ней разговаривал всего раза три. Однажды она вошла в кабинет, где мы беседовали с Роджером, он представил меня своим старым приятелем, и она ласково так поздоровалась: «Как поживаете, мистер Бартон?» — а я на это: «Спасибо, а вы как?» И еще два раза: однажды она сказала, какой, дескать, прекрасный день, а в другой раз: «Боюсь, не пойдет ли снег». Понимаешь, слова — ерунда, просто в этой женщине было нечто успокаивающее и влекущее, как свет в окошке. Когда встречаешься с такой настоящей добротой, то грех говорить, что ее нет. Должен признать, что в дочери тоже что-то такое есть.