– Почему? А с чего меня должно волновать, что вы думаете? С какой стати мне…
Джек ждал продолжения фразы Салазара, но тот умолк – не потерял мысль, а просто махнул на нее рукой. Вздохнув, он бесцветно продолжил:
– Верьте мне по одной простой причине: вам лучше других известно, что любой мужчина все отдаст, лишь бы она вернулась.
– Надо понимать, вы до сих пор ее любите?
– Я и не переставал ее любить, черт возьми! Попробуйте меня понять: мужем я был дрянным, такая уж у меня натура – моногамия не для меня, – но я всегда ее любил. Загулял через три месяца после свадьбы, любовниц было – не перечесть. Она пыталась меня образумить, не вышло. А два года назад перестала спать со мной – сказала, чтобы я остепенился. У нее не было ни одного любовника, до тех пор пока она не повстречала вас. Вот почему я вас сразу возненавидел.
– Я не знал, что она замужем.
– Ну конечно, она бы ни за что не сказала – риск чересчур велик.
– Какой риск? Все так или иначе шло к разрыву.
Салазар покачал головой – не столько выказывая несогласие, сколько поражаясь поверхностности мышления собеседника.
– У нее не оставалось выбора: она была полностью в моей власти.
– Почему?
– Как уже было сказано, я был ее крепостью.
– А от чего ей было прятаться?
– Тот шрам на ноге. Я знаю, откуда он взялся, – сама рассказала. Мне даже известно ее прежнее имя: Тереза Буссори. Она слишком многое мне поведала, и это стало ее ахиллесовой пятой.
– Что вы имеете в виду?
– Проще говоря, Мия могла рассказать вам обо мне, а мне о вас только при одном условии: если она готова поведать миру, что она Тереза Буссори.
– Вы хотите сказать, что пригрозили раскрыть ее тайну в том случае, если она уйдет от вас к другому мужчине?
– Поверьте, мне и самому стыдно, но это был мой единственный рычаг воздействия – ведь мы не составляли брачный контракт.
Джеку была удивительна внезапная откровенность Салазара. Впрочем, ему частенько доводилось слышать подобные исповеди, в основном от клиентов, решивших поведать миру трепетно хранимые секреты. По правде говоря, люди редко уносят с собой в могилу дражайшие тайны.
Сзади взревел двигатель бульдозера, вступившего в схватку с навесом для автомобилей.
– А почему вы не рассказали все это ФБР? Еще две недели назад? – поразился Джек.
– Адвокат отсоветовал вступать с ними в контакт – он считает, что я по-прежнему главный подозреваемый.
– По счастью, они сами вышли на след Монтальво.
– Не то чтобы я пытался помешать следствию, просто не разглядел связи между похищением и той давней историей. И потом, если все это было сделано в отместку Мие, тогда зачем ему понадобилось возиться с предыдущими жертвами?
– А вот у фэбээровцев на этот счет вполне резонное объяснение.
– Разве? Что ж так?
– Они считают, что предыдущие случаи были репетицией, подготовкой к единственно значимому делу. А может, у него не получалось найти Мию и он вымещал злость на тех несчастных. Или хотел заранее отвести подозрения от Ловца, создав видимость, что Мия – очередная случайная жертва.
– И вам все это кажется правдоподобным?
– А что я думаю – уже не важно, – ответил Джек.
– Ошибаетесь. Теперь вы в центре событий. Пора задаться вопросом, почему именно теперь. Почему именно сейчас, спустя семь лет, Монтальво наконец обратил на Мию свое внимание.
– Может быть, все это время он пытался ее отыскать?
Салазар покачал головой:
– Такое объяснение Мия приняла бы от меня, но не от вас. Полное неприятие личной ответственности.
– Что вы имеете в виду?
– У меня есть предположение, почему Монтальво вернулся только теперь, а на протяжении нашего брака ни разу не сунулся. – Он выдержал паузу и продолжил тоном обвинителя: – На мой взгляд, это случилось потому, что Мия впервые мне изменила.
– А это тут при чем?
– Монтальво сразу просек, что муж гулящей жены пальцем не пошевелит, чтобы ее спасти. Это значит, что он предпочитает иметь дело с вами, Свайтек. И знаете почему?
Джек не ответил.
Салазар подался к нему и проговорил:
– Потому что даже самому последнему маньяку ясно, что с Эрнесто Салазаром лучше не связываться. Вот так-то.
Это была угроза. Салазар ясно дал понять, что еще поквитается с соперником. Впрочем, сейчас мысли Джека занимали куда более важные вещи, чем первобытный мужской эгоизм. Куда важнее другое. Теперь, вплотную пообщавшись с обделенным супругом Мии, Джек понял, что те полмиллиона, которые Салазар якобы передал похитителю, он выложил не за спасение супруги, а за то, чтобы остаться у власти в их семейном тандеме.
– Знаете, Салазар, вы богатый человек, но такая дрянь. Мия заслуживает большего. Гораздо большего.
– Уж не ты ли собрался ее облагодетельствовать? – саркастично заметил Салазар.
Он еще что-то сказал, но Джек развернулся и ушел прочь, а потому не расслышал. За спиной раздался грохот: упала крыша снесенного бульдозером здания.
«И облагодетельствую», – подумал Джек.
Глава 52
Мия зажала рану ладонью и принялась ее обрабатывать. Сначала наложила на разрез хирургический клей, который скреплял кожу подобно моментальному клею, и с минуту подержала, зажав пальцами края. Отпустила руку – рана не разошлась. Вдруг по лицу заструилась теплая влага, и Мия поняла, что плачет. Ей подумалось, что это вполне закономерно – насколько, конечно, данная ситуация укладывается в рамки нормы: человек собственными руками рассек свою плоть.
Мия не удивилась, когда увидела лампочку, – этого надо было ожидать. С тех пор как она поднялась в шикарный номер Монтальво в клубе «Вертиго-2», это стало краеугольным камнем ее дальнейшей жизни. На закрытую вечеринку она шла без особых ожиданий – скорее отметиться. В номере уже были гости – человек десять. Мия показала приглашение с надписью «Девушка на миллион» стоявшему в дверях вышибале. По какой-то причине – то ли в компании появилось новое лицо, то ли действительно она была сногсшибательна – Монтальво ею сразу заинтересовался. Разговаривал лишь с ней, не обращая никакого внимания на тех, кто входил и выходил. Открывались двери, в номер врывались клубы сигаретного дыма и грохот музыки из танцевального зала, а хозяин все говорил и говорил с ней, очевидно, желая произвести впечатление. Поначалу он казался совершенно безобидным, временами она даже испытывала к нему расположение, так что поводов для волнения не было. Потом кто-то поставил кассету на видео. Мия поначалу не обращала внимания – до тех пор пока гости не начали расходиться. Она тоже собралась было уходить, но охранник как-то неожиданно выпроводил оставшихся посетителей и они с Монтальво оказались наедине.
– Побудь еще, – попросил он.
– Нет, мне пора.
Мия заметила, что взгляд его устремлен на экран: там продолжалось кино. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, какого рода это был фильм. Дело происходило в ванной комнате: в душе лилась горячая вода. Камера была наведена на запотевшее от пара зеркало, в котором отражалась молоденькая нагая женщина. Волосы ее были убраны в два девчачьих хвостика – этот прием в порноиндустрии используется повально, чтобы скостить героине десяток лет. Женщина сидела с разведенными ногами и раскачивалась взад-вперед, напряженные руки двигались между гладких бедер.
– Я ухожу, – сказала Мия.
Он схватил ее за запястье – нежно, но уверенно. На лице его застыла слащаво-дразнящая улыбочка плейбоя.
– Побудь еще минутку.
Она, как могла, сохраняла хладнокровие, хотя интуитивно чувствовала приближающуюся опасность. С кассеты доносились звуки: женщина постанывала и вздыхала, и создавалось впечатление, что она мастурбирует.
– Сейчас же отпусти, – потребовала Мия.
– Останься на пару минут, – взмолился он.
Мия замерла, в душе моля Бога, чтобы этот человек дал ей уйти по-хорошему, и попутно соображая, что предпринять, если этого не произойдет. Убежать? Позвонить в Службу спасения? Вспомнила про газовый баллончик, который всегда держала в сумочке, и тут же прокляла себя за неосмотрительность – отдала баллончик сестренке, ведь та никогда не заморачивалась на подобных пустяках. Тереза избегала смотреть Монтальво в лицо, попутно отыскивая в комнате возможные лазейки, и тут случайно кинула взгляд на экран. Теперь стало ясно, как сильно она заблуждалась – героиня эпизода отнюдь не мастурбировала: она держала в руке осколок лампочки. Камера отъехала назад, взяв панорамный вид, и взгляду предстало зрелище: белый мрамор был залит кровью, сбегавшей по ее ногам алыми ручейками.