— Я ездила к Лублину, — призналась Джилл.
— Ты с ума сошла.
— Нет, Дэйв, другого выхода просто не было. Мы не могли идти к нему, не зная, где он живет и с кем. И ты не мог поехать к нему, потому что у него могли зародиться подозрения. Думаю, он бы не пустил тебя на порог. А если при нем постоянно находятся телохранители? Между прочим, один мужчина таки живет в его доме. Если бы мы пришли к Лублину, не зная об этом…
— Но почему ты поехала к нему?
— Потому что знала, что меня он впустит, — она отпила кофе, — Он бы не впустил в дом незнакомого мужчину, тем более ночью, принимая гостей. А вот женщина — другое дело. Практически любом мужчина распахнет дверь перед миловидной женщиной. И позволит ей остаться до тех пор, пока она сама не пожелает уйти. Я сказала ему, что должна встретиться по этому адресу с мужчиной. Сказала…
— С каким мужчиной?
— Питом Миллером. Ты так часто использовал этот псевдоним, что он сразу пришел мне в голову, — она улыбнулась. — Он ответил, что не знает никакого Пита Миллера. Я стояла совсем потерянная, такая несчастная, и мямлила о том, что мне велели прийти именно по этому адресу. Наверное, он принял меня за девушку по вызовам. Пришел к выводу, что кто-то из его друзей решил сыграть с ним такую шутку, и пригласил меня зайти, согреться и что-нибудь выпить. Тогда еще шел дождь, — она поправила волосы, вновь улыбнулась. — Я боялась, что он смоет краску с волос.
Он указал на волосы.
— Зачем?
— Я опасалась, что там окажется кто-либо из двоих мужчин, что были в пансионате. Или человек, который мог видеть нас днем, на квартире Корелли или рядом с его кабинетом. Но главным образом меня путала вероятность встречи с Ли или с его напарником. Я не знала, запомнили они нас или нет. Вроде бы внимания они на нас не обращали, но рисковать не хотелось.
— По-твоему, ты не рисковала?
Она допила кофе. Он пригубил свою чашку. Сливки совершенно отбивали вкус.
— Выйдя из отеля, я пошла в аптеку, — продолжила Джилл. — Ту самую, откуда ты пытался позвонить Лублину. Купила румяна, тени, помалу другого цвета и красящий гребень. Обычно им пользуются, чтобы закрасить седину, но он меняет цвет и обычных волос. Я зашла в ресторан, в туалете накрасила и зачесала назад волосы. Сильно подвела глаза, наложила румяна, намазала губы. И стала совсем другой!
— Поначалу я тебя не узнал.
— Такой я тебе нравлюсь?
— Не очень.
— Я хотела выглядеть иначе, как должна выглядеть женщина, которая может поздней ночью позвонить в дверь незнакомому мужчине. Я выгляжу дешевкой? Не совсем дешевкой, но чуть вульгарно?
— Чуть вульгарно.
— Хорошо. Не волнуйся. Косметика смывается, как и краска с волос. Это временная перемена. Хочешь, чтобы я рассказала тебе о Лублине?
— Да.
— Сначала дай мне сигарету. — Он дал ей сигарету, щелкнул зажигалкой, закурил сам. — Лублин живет в доме, не в квартире. Дом двухэтажный. Его спальня наверху, в глубине. Он…
— Откуда ты знаешь?
Она закашлялась от дыма, рассмеялась.
— А ты ревнуешь? Я подождала, пока кто-то занял ванную внизу, и сказала, что мне надо в туалет. Мне разрешили подняться на второй этаж, вот я все и высмотрела. Там три комнаты. В одной он спит, во второй смотрит телевизор, третью использует как кабинет. В доме живет еще один мужчина, скорее всего, телохранитель. Крепкий парень, но недалекий. Его зовут Карл. При нем говорят обо всем, с таким видом, словно его не существует. К нему никто никогда не обращается. Он любит кино. Спит внизу, на диванчике.
— Что еще?
— Там было полдюжины гостей, все мужчины. Они выпивали и говорили о малопонятных для меня вещах. Главным образом, о скачках. Никто упоминал ни Корелли, ни Ли. Потом все они ушли. Чуть раньше меня. Лублин сказал, что даст мне сто долларов, если я проведу ночь с ним.
— Он…
— Я ответила, что не могу, что оказала Питу Миллеру услугу, согласившись встретиться с ним. Настаивать он не стал, — она помолчала, задумавшись. — Приятный мужчина. Обходительный, вежливый. Очень старался, чтобы все было в лучшем виде. Спиртное только самое дорогое. Так галантно предложил мне остаться. И ничем не выразил своего неудовольствия, когда я отказалась.
В уголках ее глаз собрались морщинки, хотя их большей частью скрывала тушь. Других признаков внутреннего напряжения он не заметил. Голос ее звучал чуть пронзительнее, чем обычно, но достаточно спокойно, словно она рассказывала ему о каком-то фильме. В отеле он волновался, опасаясь, что Джилл охватила паника и она умчалась в Бингемптон. Выходило, что он неправильно истолковал ее исчезновение.