Выбрать главу

Забавно, насколько отчаянно она мечтала вырваться из мира решеток, и как она теперь по нему тосковала. Бухта Чудес существовала изолированно, как остров. Люди жили там веками, население не менялось. Поначалу она думала, что просто нужно время, и жители оттают, поэтому прикладывала усилия, чтобы подружиться с особенно приятной на вид семьей по-соседству. Но потом она поняла – они не станут приятными, они вежливо недружелюбные. Янг был знаком этот тип людей. Ее мама сама была такой, она скрывала нежелание общаться под слоем хороших манер, как иные пользуются духами, чтобы скрыть запах тела. Чем хуже состояние тела, тем больше нужно маскировки. Их застывшая сверхвежливость – вечная улыбка со сжатыми губами на лице жены, «мэм» из уст мужа в начале или конце каждого предложения – держали Янг на расстоянии и подчеркивали ее статус чужака. Хотя многие ее клиенты в Балтиморе были вздорными, сварливыми, вечно жаловались на все подряд – на слишком высокие цены, слишком теплую содовую, слишком тонкую нарезку колбасы, в их грубости чувствовалась искренность, в их криках слышались доверительные отношения. Как вечно дерущиеся близнецы. Они ничего не скрывали.

В прошлом году Пак присоединился к ним в Америке. Они стали присматривать жилье в Аннандейле, в корейском квартале штата Колумбия, расположенном неподалеку от Бухты Чудес. Огонь положил этому конец, они до сих пор обитали в своем «временном» жилище. Разваливающаяся лачуга в ветхом городишке нисколько не напоминала фотографии из книг. До сегодняшнего дня самым красивым местом в Америке, увиденном Янг, была больница, где Пак и Мэри лежали много месяцев после взрыва.

В зале суда было шумно. Гудели вовсе не люди – пострадавшие, юристы, журналисты и прочие, а два старомодных оконных кондиционера по обе стороны за спиной судьи. Включаясь и выключаясь, они очень сильно шумели, как газонокосилки. А поскольку работали они не синхронно, все это напоминало брачный клич каких-то странных механических зверей. Когда кондиционеры работали, они трещали и гудели на разных высотах, от чего у Янг зудели барабанные перепонки. Ей хотелось залезть розовыми ногтями с идеальным маникюром поглубже в уши и почесать внутри головы.

Плакат в фойе гласил, что это историческое здание с 250-летней историей, и просил пожертвований в пользу Общества сохранения здания суда Пайнбурга. Янг покачала головой при мысли о подобном обществе, целой группе, чья единственная цель – помешать этой постройке стать современной. Американцы так гордятся всем, что старше пары сотен лет, словно старение вещей – сама по себе великая ценность. (На людей эта философия, естественно, не распространялась.) Кажется, они не осознавали, что в мире Америку ценят как раз за то, что она не старая, а новая и современная. В Корее все наоборот. В Сеуле быстро организовали бы «Общество обновления», нацеленное на замену «античного» деревянного пола здания суда и сосновых столов на мрамор и гладкую сталь.

– Всем встать. Заседание Суда Скайлайна по уголовным делам объявляется открытым. Председательствует почтенный Фредерик Карлтон III, – провозгласил судебный пристав. После первых слов все действительно встали. Кроме Пака. Он сжал руки на подлокотниках инвалидного кресла так, что на кистях и запястьях вздулись вены, как будто он пытался удержать вес своего тела на руках. Янг хотела было помочь ему, но остановила себя, понимая, что для него тяжелее принять помощь в такой мелочи, чем не встать вовсе. Пака очень волновало то, как он выглядит со стороны. Соответствие правилам и ожиданиям – основополагающие корейские черты, которые, как ни удивительно, вовсе не были присущи ей самой (Пак говорил, что богатство ее семьи обеспечило ей иммунитет). И все же она понимала его раздражение, когда он единственным остался сидеть посреди возвышающейся над ним толпы. Это делало его уязвимым, как маленькое дитя, и ей пришлось бороться с собой, чтобы не накрыть его руками, прикрывая неловкость ситуации.

– Суд призывает к порядку. Дело номер 49621. Содружество Виргинии против Элизабет Уорд, – объявил судья и постучал молоточком. Как по сигналу, оба кондиционера отключились. Звуки ударов по дереву многократно отразились от сумрачного потолка, прежде чем стихнуть.

Все официально: Элизабет на скамье подсудимых. Янг почувствовала укол в груди, словно спавшая ранее клеточка облегчения и надежды взорвалась и теперь распространяла электрические импульсы по всему телу, прогоняя страх, отравлявший ей жизнь. Прошел почти год с тех пор, как Пака оправдали, а Элизабет взяли под стражу, но Янг до сих пор до конца не верилось, казалось, это чья-то шутка, а сегодня, в день начала суда, объявят, что настоящие обвиняемые – они с Паком. Но теперь ожидание закончилось, и после нескольких дней представления доказательств – чрезвычайно веских доказательств, как выразился прокурор, – Элизабет признают виновной, а они получат деньги по страховке, их жизнь пойдет своим чередом. Жизнь продолжится.