Нет, он, конечно, допускал, что честный человек может открыть свой небольшой, ну совсем небольшой бизнес. Но чтобы ворочать такими деньжищами, чтобы виллы и яхты покупать да гарем девок возить на курорты, это уж извините!
Начальник же, наоборот, облегчённо вздохнул, он был уверен, что на следователя Наполеонова можно было положиться, несмотря на то что тот был молод, за его плечами был успешный опыт раскрытия немалого количества не просто сложных, но и безнадёжных дел.
Про него говорили – «Мал золотник, да дорог», имея в виду небольшой рост Наполеонова.
К чести следователя, он не переживал из-за этого и мог даже щегольнуть, сославшись на то, что многие гении были невысокого роста.
Его внешность так же импонировала многим, особенно желтовато-зелёные глаза мудрого лиса, которые могли приобретать и коричневатый оттенок.
Острый нос ничуть его не портил, разве что у некоторых особенно впечатлительных людей вызывал желание положить на этот нос колобок.
И тут стоит заметить, что Наполеонов против этого никогда не стал бы возражать.
Рыжевато-русые волосы делали его внешний образ завершённым.
Он был неплохим психологом. И как шутила Мирослава, в широком кармане его души всегда можно было отыскать ключик, который подойдёт к тому или иному подследственному или свидетелю.
К тому же Наполеонов был образован, начитан, хорошо воспитан.
Его мать, в прошлом известная пианистка, продолжала заниматься музыкой, заменив сольные выступления преподаванием студентам, школьникам и молодым исполнителям.
Отца Шура, к сожалению, лишился рано, молодой учёный, вылетев на симпозиум в Японию, до Токио не долетел и погиб вместе со всеми пассажирами разбившегося самолёта.
Мать Шуры, конечно, мечтала, что сын станет музыкантом, тем более что он с отличием окончил музыкальную школу.
Но как потом признавался сам Наполеонов, сделал он это, исключительно чтобы не расстраивать маму.
На самом же деле самым близким ему музыкальным инструментом был вовсе не рояль, а гитара. С юности Шура сочинял песни и сам их исполнял.
О том, почему он выбрал юридический институт, Наполеонов не распространялся. Но именно туда поступила и подруга детства Мирослава Волгина. Оба они стали следователями. Но Волгина не смогла вписаться в систему со своим характером своенравной кошки, уволилась из органов и ушла на вольные хлеба. Теперь она довольно известный в определённых кругах детектив.
Почему в определённых? Потому что не нуждалась в рекламе и бралась только за дела тех, кто приходил к ней с рекомендацией.
Нередко Мирослава подкидывала следователю интересные идеи, а порой и работала параллельно с ним, а после раскрытия дела с удовольствием отдавала ему лавры, довольствуясь немалым гонораром.
Вернувшись в свой кабинет, Наполеонов уткнулся в имеющиеся материалы дела. Его успокоило то, что на труп выезжал следователь Семён Васильевич Гаврилов, которого он знал как ответственного и дотошного служаку.
Убиенный Олег Савельевич Чекуров нравился ему гораздо меньше. Хотя кто сказал, что жертвы преступлений должны нравиться правоохранительным органам? Правильно, никто.
Бизнес у Чекурова, по всей видимости, был средним. Где он деньги на него взял, теперь у него не спросишь. На акулу он явно не тянул, но конкуренты наверняка имелись.
– Чёрт бы их побрал, всех этих буржуев, – выругался Наполеонов.
– Может, чаю? – спросила снова сунувшая голову в дверь Элла.
– Давай, – вздохнул следователь, – а печенье у нас есть?
– Пачка вафель завалялась.
– Ладно, давай вафли.
После сладкого чая с вафлями настроение следователя поднялось. Версий вырисовывалось несколько. Но основная – бытовая. Трудно поверить, что конкуренты прикончили Чекурова пепельницей. Сделать это могла, скорее всего, разгневанная женщина – любовница, жена или собутыльник. Но следов пирушки в квартире бизнесмена не было. Тело обнаружил водитель жертвы.
Наполеонов внимательно рассматривал фотографии с места преступления.
Снимки как снимки, но следователь поморщился и невольно подумал о том, что если бы их делал Валерьян Легкоступов, тот самый, которого он постоянно ругал за художественное отступление, на них можно было бы увидеть нечто, что дало бы зацепку. Хотя, пожалуй, он фантазирует, – одёрнул сам себя Наполеонов и снова стал перебирать фотографии.
Следов борьбы заметно не было. Только скатерть слегка съехала. Такое впечатление, что убитый не только не защищался, но и не ожидал нападения.