— Вы сказали, что хотя вам причинили ужасное беспокойство… — начал Пуаро.
— Ну да, в этой картине есть и светлые тона. Честно признаюсь, благодаря газетам я получил довольно кругленькую суммочку. За рассказ свидетеля — хотя там было гораздо больше репортерских выдумок, чем моих наблюдений. Но это к делу не относится.
— Вот как интересно преступление влияет на жизнь людей, в сущности, к нему не причастных. Возьмем, к примеру, вас: вы совершенно неожиданно получаете приличную сумму — может быть, особо нужную в данный момент.
— Деньги всегда нужны, — сказал мистер Райдер и пристально взглянул на Пуаро.
— Иногда они бывают крайне необходимы. На что люди тогда не идут — совершают растраты, подделывают документы… — Пуаро всплеснул руками. — Столько возникает всевозможных осложнений.
— Давайте не будет о неприятном, — сказал мистер Райдер.
— Вы правы. Зачем обращать внимание только на мрачную сторону? Эти деньги были для вас особо желанны — поскольку вам не удалось сделать заем в Париже…
— Черт побери, откуда вам это известно? — рассердился мистер Райдер.
Эркюль Пуаро улыбнулся.
— По крайней мере, это верно.
— В общем, да, но я не хочу, чтобы это получило огласку.
— Я буду нем как могила, смею вас заверить.
— Странно, как из-за пустячной суммы человек иногда может оказаться в неприятнейшем положении, — размышлял мистер Райдер. — Ничтожная сумма наличных денег помогает ему пережить кризис — а если этого пустяка у него нет, весь его кредит летит к черту. Да, это ужасно странно. Вообще, деньги — странная вещь. Кредит — странная вещь. Если на то пошло, жизнь — странная вещь.
— Совершенно с вами согласен.
— Кстати, зачем я вам понадобился?
— Дело весьма деликатное. Мне шепнули — как профессионалу, вы понимаете, — несмотря на все ваши заверения, у вас были деловые отношения с этой Жизелью.
— Кто это сказал? Это ложь! Да я ее никогда в глаза не видал.
— Господи, как любопытно!
— Любопытно? Это же гнусная клевета!
Пуаро задумчиво посмотрел на него.
— М-да, — сказал он, — надо в этом разобраться.
— Что вы хотите сказать? На что намекаете?
Пуаро покачал головой.
— Не сердитесь, вероятно, произошла… ошибка.
— Полагаю, что да! Уличить меня в связях с чопорными светскими ростовщиками… Проигравшиеся в пух и прах светские дамочки — вот их клиентура.
Пуаро поднялся.
— Меня ввели в заблуждение, извините, пожалуйста. — Он помедлил у двери. — Кстати, это из чистого любопытства: почему вы только что назвали доктора Брайанта доктором Хаббардом?
— Черт его знает. Минуточку — о да, думаю, это из-за флейты. Детский стишок, знаете ли. У матушки Хаббард был маленький песик. Вернулась домой — он играет на флейте. Странное дело, как иногда путаются имена.
— Ах да, флейта… Такие вот вещи, знаете ли, интересуют меня с психологической точки зрения.
При слове «психологической» мистер Райдер фыркнул. Оно было сродни психоанализу, который он называл дуракавалянием.
И он подозрительно посмотрел на Пуаро.
Глава 19
Мистер Робинсон входит и выходит
Графиня Хорбери сидела перед туалетным столиком в своей спальне в доме номер 315 на Гровенор-сквер. Золоченые щетки и коробочки, склянки с кремом для лица, круглые коробки с пудрой — атрибуты изысканной роскоши окружали ее. Но посреди этого великолепия сидела насмерть перепуганная Сесили Хорбери, губы ее пересохли, а румяна на щеках проступали уродливыми пятнами.
Она в четвертый раз перечитала письмо:
«Графине Хорбери, по делу мадам Жизели, покойной.
Уважаемая мадам!
Я располагаю некоторыми документами, ранее принадлежавшими покойной. Если это заинтересует вас или мистера Реймонда Барраклафа, я буду рад нанести вам визит и обсудить сложившееся положение.
Или, может быть, вы предпочли бы, чтобы я имел дело с вашим супругом?
Глупо перечитывать одно и то же…
Как будто от этого могло хоть что-то измениться.
Она взяла конверт — два конверта, первый с надписью «Лично» второй — с «Конфиденциально» и «В собственные руки».
«Конфиденциально» и «В собственные руки».
Скотина… Скотина…
И эта лживая старуха, которая клялась: «Все сделано для защиты клиентов в случае моей внезапной кончины…»