— А на море? — удивилась Женя, дергая молнию на сумке, упрямо не желавшей открываться с первого раза. — Неужели можно читать рядом с морем?
— Если я обгорю, то облезу, — рассудительно сообщила Ольгина дочь. — Два часа на солнце я уже пробыла, больше в первый раз не стоит. — Хоть я и не Белоснежка… — она покрутила смуглым локтем.
Да, Инга, дочь жгучего и знойного брюнета Альберта Асафовича Искандерова, конечно же, и не могла быть Белоснежкой. Женя словно перенеслась почти на двадцать лет назад, в пахнущий пыльной бумагой класс рисунка и увидела поджарую фигуру Искандерова, вкрадчиво объясняющего очередной первокурснице, как правильно держать карандаш, чтобы не размазывать рисунок и иметь свободу движения руки при штриховке. И мелькнуло в памяти довольное лицо Ольги, вернувшейся с очередного свидания в заваленной рулонами ватмана и подрамниками комнатенки на задворках кафедры. Но не удалось тогда Ольге охомутать увертливого и безнадежно женатого ловеласа Алика. И аборт делать было поздно. Так и появилась на свет эта красивая девчонка с грустными глазами, прижимающая к голому животу «Necronomicon» в подарочном издании. Интересно, кому такую книгу можно подарить? И по какому поводу?
Когда Женя вытряхнула, наконец, на кровать из сумки свои вещи, Инга уже исчезла. Осмотревшись, Женя обнаружила дверь в ванную комнату. Ничего особенного там не было, самый обычный совмещенный санузел, правда, все новенькое и блестящее, словно на выставке-продаже какой-нибудь итальянской фирмы. А комната ей понравилась — просторно и ничего лишнего. Только кровать, пара кресел, шкаф с раздвижными зеркальными дверцами, туалетный столик и телевизор на хромированной подставке. Ну и, конечно, огромная копия «Подсолнухов» Ван Гога на стене. Желтое — значит, желтое! Хотя, пожалуй, больше бы сюда подошел пейзаж Вламинка или Писсарро. Но это уже дело личного вкуса. Дареному коню, как говорится…
Она переоделась в купальник и легкомысленную, прикрывающую только плечи и грудь кофточку, обернула вокруг бедер пеструю юбку-парео. Подумав, все же прихватила шелковую косынку. Вспомнила Ингу, боящуюся обгореть на солнце, и усмехнулась: надо же, какие рассудительные дети у них выросли. Сенька вот тоже… Лучше сейчас не думать об этом. Лучше потом, когда вернется домой. Как он там без неё, сын? Был смешной карапуз, вечно шлепающийся на попку и проносящий мимо рта ложку с кашей. А вырос уже совсем большим и независимым. Мужчина.
Размышляя об этом, Женя сбегала по лестнице к пляжу. Где же девчонки? Ага, вон виднеются в воде две головы — плавают, значит. Да уж, девчонки… У одной дочь почти взрослая девица. Сколько Инге лет? Шестнадцать должно быть, как и Сеньке. А у другой сыновья-погодки. Им лет по одиннадцать-двенадцать. Или меньше? Нужно спросить.
— Женя? — раздалось сзади.
Обернувшись и едва не потеряв от неожиданности равновесие, она увидела, что прямо на неё бежит по ступеням высокий парень в светлой просторной рубашке и шортах. И только вблизи узнала:
— Митька?!
В следующий момент она повисла на его шее. А он обхватил её так, что заныли ребра, закружил, рискуя вместе с ней грохнуться с лестницы.
— Женька! А мне Борька говорил, что вы с Марком можете не приехать!
— Митя, Марк не смог, а я и сама не верю, что вырвалась! А сам-то — хоть бы раз на встречу институтскую приехал! И зимой тебя не было.
— Я был в прошлом году. А в этот раз не мог — ползимы в Швеции торчал, чуть с ума от тоски не сошел. И на десятилетии тоже был. А вот вас, сударыня тогда не было, — он шутливо щелкнул её по носу, поставив наконец на ступеньку так, что её лицо было почти вровень с его.
— Да, получается, «мы оба были, я у аптеки…» — Женя засмеялась, но отчего-то ей стало вдруг грустно. Сколько лет она не видела Митю Палия? Десять? Двенадцать? Нет, все же десять, через два года после окончания института они с Марком ездили в Москву и попали на день рождения Дины. Тогда там был Митя, но толком поговорить они не успели — он довольно быстро ушел, сославшись на семейные дела.
— Ну, рассказывай! — он снова попытался щелкнуть её по носу, но она увернулась.
— Да что рассказывать? Я все там же и все та же, — ей вдруг захотелось посидеть с Митей где-нибудь в укромном месте, поплакаться ему в жилетку, но это было нельзя. Во-первых, снизу уже кричали и махали им руками вылезшие из воды Ольга и Дина. А во-вторых… что во-вторых, она сформулировать не могла, но это была куда более веская причина. Поэтому она только спросила:
— Ты когда приехал?
— Да только что, минут десять назад!