Плен
I часть. 1 глава.
«...Кто понял жизнь, тот понял суть вещей, Что совершенней жизни только смерть, Что знать, не удивляясь, пострашней, Чем что-нибудь не знать и не уметь...»
Холодно... Это все, что можно было сказать о том месте, куда меня привели. Всего несколько минут утекли рекой времени в этой комнате, как тело уже успело сломиться под гнетом невидимого врага. Дрожащими, едва послушными пальцами я вцепился в плотный мешок, отрезавший органы чувств от внешнего мира, и поспешил избавиться от удушья пыли и плесени. Несмотря на то, что глаза обрели вновь свободу, окружающая тьма не стала приветливее. Серые стены, избитые временем, держали в плену не только меня - ледяная опустошённость этой комнаты встречалась с редкими лучами вечернего зимнего солнца через крохотное отверстие в стене, назвать которое «окном» было бы грубой ложью. - Имя... - дрогнули губы - Я не помню своего имени... На улице уже смеркалось, свет едва пробивался сквозь маленькое отверстие в стене, но запаха зимы здесь хватало. Мороз, словно войско копейщиков, окружил мое обмякшее тело и не спеша покалывал каждый сантиметр кожи, заставляя дрожать и постукивать зубами. - Имя... Имя... - не успокаивалось сознание. Холод беспощадно продолжал наступать, ведя свое войско к победе, а мне даже отступать было некуда. Свернувшись калачиком в самом безветренном углу на обрывке ткани, я надеялся хоть ненадолго отсрочить неизбежную кончину. Пальцы ног отмерзли окончательно - шевельнуть ими было невозможно. С руками ситуация складывалась аналогично, но теплое дыхание позволяло сохранить их подвижность. Я трясся уже не от холода - мучительная боль вонзалась сквозь конечности, отражаясь томным завыванием, желание рыдать мольбой о смерти затмевали сломленную волю, а злоба к собственной беспомощности угасала, уступая место забвению. Глаза стали неспешно смыкаться - явный признак начала конца - как что-то выпало из кармана, заполнив помещение кротким звоном. То были наручные часы, еще не успевшие замедлить свой бег. После недолгих поисков к ним добавились патрон от винтовки, потертая фотокарточка и смятый клочок бумаги. «Отец. Май 1940 года» - гласила надпись на обратной стороне фотографии. За массивной дверью послышались чьи-то шаги. Звук обуви нарастал с каждой секундой, сердце неистово заколотилось то ли перед страхом неизвестности, то ли в нестерпимой спасительной агонии, а синие, отринувшиеся пальцы суматошно раскладывали находки по своим местам. Вскоре на пороге показались трое. Их лица были скрыты под масками, а быстрый и уверенный шаг вглубь обледенелой комнаты заставил меня подняться, что не очень обрадовало незваных гостей. В следующее мгновение грудь оказалась между стеной и сапогом одного из неизвестных, чей удар был настолько сильным, что пара ребер, если не сломались, то явно дали трещину. Жадно глотая воздух вперемешку с острой нарастающей болью, я скатился по стене. Оставшиеся двое, что стояли чуть позади, не спеша приблизились, нависли, словно коршуны над добычей, и оперативно сковали любую мою возможность пошевелиться, от чего новая пытка, затмившая недавний мороз, стала невыносимой. - Кто вы, черт возьми? Где я? Что тут вообще происходит? - гнев отчаянно пытался превратить слова в крик, но объем легких сильно сократился, из-за чего речь была больше похожа на скрип заржавевшей двери. Ответа не последовало. Меня продолжали держать, пока третий доставал пустой шприц и освобождал мою руку от одежды. - Выпустите меня! Он взял около десяти кубиков крови, затем быстро встал и удалился. Остальные последовали за ним, не забыв при этом закрыть за собой дверь. - Проклятье... - чуть слышно шевельнулись губы, онемевшие от усталости и боли. Я чувствовал себя животным. Лишенный когтей и клыков, брошенный в морозильную камеру, обреченный на верную смерть, я продолжал цепляться за ускользающие ниточки жизни, одновременно с тем взращивая смирение с завершением своей истории... Тяжелые веки сомкнулись, почти бездыханное тело окунулось в безмятежную реку сна, но вспомнив о клочке бумаги в своем кармане, который так и не довелось прочесть из-за неожиданного визита, прощание с реальностью пришлось отложить. «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что ты со мной. Твой жезл и твой посох - они успокаивают меня».
Орёл или решка.
I часть. 2 глава.
Холодно... Изо дня в день, встречая новое рождение блеклого солнца скрывшего часть своей силы в пепельной дымке, я беззвучно твердил единственное слово - холодно. Каждое утро, ровно в 7:00, сон прерывался шприцом, наполняющимся кровью. Стой самой поры, как я, не по собственной воле, поселился в этих гнетущих бараках, завтрак, обед и ужин начинались с уже привычной процедуры. Первые трое суток тянулись неумолимо долго, почти без сна, но со временем пришло смирение и с заточением, и с обморожениями, которые к утру исчезали, а к вечеру вновь возвращались. Так не бывает, скажете вы? В течение всей нескончаемой недели я пытался найти этому рациональное объяснение, но стопы по непонятной причине продолжали то отмирать, то возрождаться. Что это за место? По какой причине я здесь заточен? Для чего берут мою кровь? Почему я потерял память? - вопросы один за другим выстраивались в длинную цепочку и не находили ответа. Увлеченный размышлениями, я не заметил, как к двери подошли завсегдатаи гости. Лишь громкий, но уже привычный скрип вернул меня в реальность. Все как обычно: двое держать, третий берет кровь, положив изначально у двери миску, иначе ее не назовешь, с едой, сохраняя неподвижное молчание, но в этот раз рядом с обедом был оставлен еще и обшарпанный мешок. Как только они вышли, я не спеша принялся именно за него. Содержимое меня поразило, обрадовало, и в то же время на мгновение озлобило, ведь этот долгожданный мешок можно было принести намного раньше! Однако радость была настолько переполняющей, что остальные эмоции вскоре бесследно исчезли. Валенки, полушубок, варежки, портянки и шапка-ушанка начали согревать меня, не успел я даже к ним прикоснуться. Мне захотелось догнать тех, кого я еще недавно ненавидел, когда в валенках обнаружилась фляга со спиртом. Прошло около часа. Я продолжал с нетерпением ждать ужина, чтобы просто сказать им спасибо. Похоже, раньше я немного ошибался на их счет. Поглядывая на стрелки бегущих часов, голова вновь окунулась в мысли, что неудивительно, находясь в полном одиночестве. Меня не покидал взгляд одного из молчаливых посетителей - он мне казался знакомым. Это чувство было похоже на случайную встречу со старым другом, которого не видел на протяжении нескольких лет. Фигура, лицо, прическа, голос - все изменяется, но только не взгляд. Глаза остаются прежними, но из-за смены общей картины вспомнить человека почти невозможно. Ни эпизодов из детства, ни его имени - ничего... Но это было не все. Правый глаз его был карим, а левый - поровну разделен на два цвета: карий и зеленый. Уверен, такое встречается ни у каждого, а значит, вероятно, я его знаю. Вернее, знал когда-то. Быть может даже... Я и не заметил, как уснул, но это было неважно, поскольку совсем скоро мне пришлось проснуться. Где-то за стенами на исконно русском языке прозвучала громкая и четкая команда: «Воздух! Все в укрытие!» Страх за свою жизнь заставил меня лечь вдоль двери лицом вниз и прикрыть голову руками. Прошло несколько секунд, когда раздался первый оглушительный хлопок, разорвавшегося где-то неподалеку снаряда. Бой начался. В ответ на бомбежку послышались выстрелы зенитных установок. Одна из них находилась совсем недалеко от камеры, что сыграло немаловажную роль в моей судьбе - следующий снаряд попал именно в нее, обрушив часть стены. Передо мной встал выбор. Монета, раскрученная на столе жизни, остановилась на ребре, и лишь от меня зависело, что выпадет: орел или решка. Останусь здесь - либо погибну от очередной бомбежки нахлынувших, как саранча, самолетов, которые были настроены весьма решительно, либо проведу остаток дней в другом изоляторе, что не сильно отличается от банальной смерти. Следующий взрыв раздался чуть тише, но все также угрожающе. На размышления времени оставалось все меньше. Пришла пора действовать, ибо другой возможности уже не будет. - «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла...» - прошептал я, поднимаясь с холодного пола моего, как оказалось, временного пристанища, и направился к созданному волей судьбы выходу в мир, где, возможно, кроются ответы на многие вопросы - «...потому что ты со мной».