Ли опять рассыпался в извинениях и исчез. Мы просидели еще около часа, слушая музыку и рассматривая картины. Мне стало нравиться в этом ресторанчике, свет маленьких фонариков был таким уютным. Разговаривали мы мало. Я замечталась, глядя на расписные ширмы.
- Может, пойдем, Леда, - раздался голос Герта, - а то ты прямо здесь уснешь.
Я согласно кивнула. Мы выбрались в ночную темень, и я с удовольствием глотнула сырого воздуха.
- Давай-ка лучше прогуляемся, - сказал Герт, обнимая меня за талию, а то ты на ногах еле стоишь.
- А сам-то. - Я засмеялась. - Только учти, я ведь домой на своих двоих только к утру доберусь.
- А зачем тебе домой? - Герт заслонил меня от резкого порыва ветра. Тут всего три квартала пройти, и будет моя квартира. Посмотришь заодно на мое холостяцкое логово.
- Не знаю. - Я развеселилась, и мне было все равно, куда идти. - Если ты так хочешь, то можем пойти и к тебе. В твое холостяцкое логово, в котором на полу валяются окурки, пачки презервативов, медиаторы, обрывки струн и порножурналы в туалете. Ладно, что я, в первый раз это все увижу, что ли? Пойдем.
- Надеюсь, что ты не пожалеешь. - Он покрепче обнял меня за плечи и увлек в темноту.
Глава 13
- Сейчас откроем дверь и будем дома, - дурашливо пропел Герт, шаря по карманам в поисках ключей. - Черт, куда они подевались?
- Может, ты их потерял? - предположила я, разглядывая рожи фантастических монстров, которыми были расписаны все стены.
Жуткие оскаленные хари перемежались с названиями различных питерских команд, а также нетрезвыми надписями. Фанаты изливались в не совсем цензурной любви к "Серебряному веку" вообще и Герту в частности. Впрочем, всенародная любовь всегда проявляла себя в сопричастности с жизнью кумиров. Исписанные лестничные площадки и даже фасады целых домов - лучшее тому подтверждение. Хорошо еще, что фанатки не караулят подзадержавшегося рок-музыканта.
- Ты, наверное, свои ключи где-нибудь посеял. - Я прислонилась к лилово-красной физиономии монстра с устрашающе выпученными глазами.
- Скажешь тоже, - с удвоенной энергией Герт принялся рыться в карманах, попутно перекладывая из одного в другой разные мелкие вещицы. Это не то, это тоже, а это откуда взялось? - помогал он сам себе комментариями. - Куда же я их засунул?
- А если не найдешь, что будем делать? - мне до жути надоело торчать под дверью, разглядывая народное творчество, ужасно хотелось сесть, а еще больше лечь.
- Сейчас, сейчас, - бормотал Герт, - да вот же они.
Связка ключей наконец-то появилась из бездонного, судя по всему, кармана. На то, чтобы открыть дверь, ушло всего каких-то пять секунд, после чего он с триуфмом распахнул ее.
- Прошу, сеньорина, мадемуазель, фрейлейн, мисс... Почтите своим визитом мое скромное бунгало.
- И ты всех своих баб зовешь сюда? - Я зашла в коридор. - А мне показалось, что хватит и меня одной.
- Хватит, моя дорогая, теперь ты у меня одна и на всю жизнь.
Еще минут десять Герт мял, тискал и чмокал меня в темном коридоре, но наконец-то отпустил и повел в комнату.
- Может, все-таки включишь свет? - Я шла осторожно, стараясь в темноте не наткнуться на что-нибудь.
- Зачем? - Герт хохотнул. - Я же у себя дома, могу пройти хоть с закрытыми глазами.
Но в ту же секунду на что-то налетел, выпустил мою руку, заматерился. Я старалась не попасть под его размахивающие во все стороны конечности.
- Ладно, Герт, - я примирительно вздохнула, - в другой раз проведешь меня с закрытыми глазами, а сейчас давай-ка врубим освещение.
Герт скрипнул зубами, но все же щелкнул выключателем.
Я огляделась. Никогда раньше мне не приходилось бывать у него дома. Когда он был женат, мы встречались где-нибудь на стороне, а когда наконец-то сбросил с себя узы Гименея, наши пути как-то не пересекались.
Трехкомнатная квартира в старом доме досталась Герту от деда. Мне приходилось бывать в таких. Невероятно высокие потолки, широкие подоконники под узкими, как бойницы, окнами с немыслимо маленькими форточками. Смежный санузел, занимающий не самое маленькое пространство.
Комната, в которой я оказалась, представляла собой зал. Вполне современный, с самой обычной светлого дерева стенкой, заставленной пыльными вазами, с мягкой мебелью, образующей в углу привычный уголок, журнальным столиком под торшером и старым пианино. Надо добавить к этому пузатый комод с одной треснувшей дверцей, огромный палас в абстрактных узорах, застилающий весь пол комнаты, и пучеглазые, с вывернутыми губами африканские маски на стенах. Пыльный кактус на подоконнике не подавал признаков жизни, а каким-то чудом попавший сюда бальзамин изрядно пожелтел и поник, но все же тянулся к свету.
Несомненно, так все было и при Ленке, чувствовалась во всем убранстве заботливая женская рука и неумолимая женская логика, которая все вещи подчиняет своему порядку.
Герт, оставив меня любоваться комнатой, скрылся где-то в недрах квартиры. Пожав плечами, я отправилась дальше. Открыв дверь, осторожно заглянула. Здесь, вероятнее всего, была комната Ксюхи. Стены оклеены веселенькими обоями в желтые цветочки, а сваленные в беспорядке инструменты, стеллажи с разными музыкальными примочками, грудой лежащие в углу картонные коробки говорили о том, что хозяин решил переделать освобожденную детскую в свою music-студию.
Герт вовсю гремел на кухне тарелками и чашками, и я не торопилась составить ему компанию. Так, если в двух комнатах я уже побывала, то это, без всякого сомнения, спальня, в которой Герт провел немало времени со своей законной супругой, когда не отпивался по чужим постелям. Куда-куда, а уж сюда-то мне непременно захотелось заглянуть.
Понятно. Ленка, покидая Герта, видимо, решила не брать с собой ни единого предмета, за исключением своих и Ксюхиных вещей. Массивная двуспальная кровать по-прежнему занимала добрую часть комнаты. Одежный шкаф надежно прикрывал собою угол. На подоконнике пристроился маленький телевизор "Sony", а на письменном столе грудой лежало всякое барахло.
Зато стены!.. Стены смело могли считаться шедевром кипучей деятельности неуемного рокера. Одна с пола до потолка была оклеена плакатами "Серебряного века" в разные годы творчества, другая представляла собой калейдоскоп фотографий отдельных личностей, вырезок и плакатов других групп. Вот в этом-то как раз можно было и не сомневаться. Герт весьма спокойно относился к творчеству своих собратьев по микрофону и гитаре, а некоторых даже уважал.
Я неторопливо провела пальцем по снимку любимца публики конца восьмидесятых, солиста группы "Кино", щелкнула по носу улыбающегося Доктора Кинчева, усмехнулась, вспомнив длинные волосы БГ, которые в подражание ему носили в конце восьмидесятых многие студенты, балдевшие от "Аквариума". А вот и "Странные игры", еще в полном составе. И "Зоопарк" тоже. Я грустно улыбнулась Майку, еще молодому, с задорной пышной шевелюрой. Вздохнула, глядя на тревожную улыбку синеглазого рокера, такого молодого, такого талантливого и так рано от нас ушедшего. Вспомнилась потрясающе холодная зима двенадцать лет назад, когда мороз ломил за тридцать, а моя подруга Анька, охрипшая от слез, принесла страшное известие. Не верилось. Хотелось уснуть и проснуться в прежнем мире. Но ничего не изменилось ни после той длинной страшной ночи, ни потом. Говорят, что время лечит любые раны. Многие ушли, а мы потихоньку продолжаем жить. Да, Герт продолжал смотреть все эти годы на фотографии своих приятелей, живых и ушедших. Наверное, в этих знакомых лицах что-то есть, если он до сих пор не может с ними расстаться.
- Вот ты где, - Герт появился в дверях спальни с двумя высокими бокалами в руках. - Любуешься?
- Ага, - я кивнула. - Не надоело каждый день на них смотреть?
- Нет. - Он протянул мне бокал. - Иногда, конечно, так противно бывает, на свою рожу в зеркале глядеть неохота, а посмотришь на них и... принимаешь правильное решение.
- Да ну? - не поверила я. - Нет, пить не хочу. Я и так сегодня достаточно приняла, это будет уже слишком.
- Сначала попробуй, - настаивал Герт, - коктейль моего собственного приготовления.
- После коктейля мне точно станет плохо.
- Не станет. Да ты только попробуй.