- Не надо, Герт, - снова попросила я, - не трави себя. Говорят, что хороших людей бог забирает к себе молодыми, потому что они ему тоже нужны. И они становятся ангелами, а потом живут среди людей и помогают нам, грешным, избежать разных несчастий. Часто же бывает, что человек чудом избежал гибели, и потом говорят: "Ангел-хранитель спас". А это именно такой ангел-хранитель, который был раньше человеком.
- Сама придумала? - спросил Герт спокойно, поворачиваясь ко мне. Занятная выдумка, так и хочется в нее поверить.
- Не знаю, придумала или слышала от кого-то, но сколько уж лет в это верю. Как-то вдруг поняла, что душа есть, по-другому просто быть не может. Есть, и все! Вот тогда, наверное, и услышала от кого-то про ангелов-хранителей. Что-то запомнила, что-то сама додумала.
- Хочется верить в это, - Герт качнул головой. - По крайней мере не так тяжело о смерти думать.
В "Амальгаме", как обычно, было полно народу, жаждущего развлечений, но свободный столик все же отыскался. Герт быстро принес выпивку, но потом сказал, что перекинется парой слов с каким-то Знакомым, и слинял. А я опять осталась одна, как в тот памятный вечер, когда мы встретились с Гертом и сидели здесь, в "Амальгаме".
- Можно? - раздался рядом со мной хрипловатый голос.
Я обернулась и посмотрела на говорившего. Постарел, поседел, морщин прибавилось, но в общем и целом... А я ведь знала его. Когда-то мы с Мишкой, а потом и с Гертом бывали на его концертах. Он начал играть рок-н-ролл в Питере гораздо раньше Гребенщикова и Майка Науменко. Пожалуй, его можно было бы по праву назвать первым питерским рокером. Ну, или, по крайней мере, одним из первых. Он играл и с группами, выступал и в одиночку. Я знала, что вены на руках у него изрезаны и остались страшные шрамы. Одно время говорили, что он спился, потом говорили, что вовсе и не спился, а попал в психушку, третьи точно знали, что загнулся от какой-то дряни, большим любителем которой был. Четвертые знали уж совсем точно, что он рванул в Америку, женился там на богатой вдове и теперь торчит каждый день, почти не приходя в себя. Пожалуй, несколько лет о нем совсем не было слышно. Он не выступал сам и не появлялся на сейшенах. Хотя нет, кажется, я видела его у клуба "Ракета", когда выходила оттуда вместе с Гертом. Тогда я так и не смогла вспомнить, где встречалась с этим человеком, даже и не подумала, что это и есть Старый рокер. Но вот он стоит сейчас передо мной, живой и невредимый.
- Можно, - повторил он, - или мне лучше уйти? А то вы смотрите на меня, как будто увидели привидение.
- Садитесь, конечно, - я кивнула. - Просто удивилась немного, столько лет вас не встречала.
- Так вы еще и знаете меня. - Он хрипловато засмеялся и уселся за столик. - А вот я к старости стал плохо помнить разные события, и нашего знакомства, хоть убейте, не припомню.
- Мы незнакомы лично, - я улыбнулась, - но раньше я не раз бывала на ваших концертах. У меня и брат был рок-музыкантом, и приятель... В смысле, приятель и сейчас играет рок. Знаете "Серебряный век"?
- "Серебряный век" знаю, - он кивнул. - Они сейчас со всех сторон обласканы. Впрочем, вполне заслуженно. А кто из них ваш приятель?
- Герт, - ответила я, - но вообще-то я их всех знаю. Мой брат когда-то начинал с этой группой.
- Был, начинал... - Старый рокер посмотрел на меня. - Что с ним случилось?
- Ничего особенного, - мне хотелось избавиться от этого пристального взгляда, - Мишка уехал в Америку и сейчас живет там.
- Процветает или так перебивается? - усмехнулся Старый рокер.
- Пока вроде бы все благополучно, - ответила я.
Мне было непонятно, зачем он завел этот странный разговор. И Герт, как обычно, где-то пропадает. Как это все-таки похоже на него! Прийти куда-нибудь и бросить меня одну, мол, как хочешь, так и действуй, а мое дело - сторона. Вот и сейчас на меня свалился этот странный тип. И привычка у него странная - пристально смотреть на человека. Чувствуешь себя как-то неловко, хочется закрыться или спрятаться.
- А ты меня совсем не слушаешь, - Старый рокер легонько толкнул меня в плечо, - витаешь мыслями где-то.
- Нет, - я качнула головой, - я слушала. Но, наверное, и вправду задумалась.
- И о чем же ты думала? - Он все так же бесцеремонно разглядывал меня. - Или это секрет?
Лучше всего мне было бы промолчать, но кто-то словно тянул меня за язык.
- Я думала о жизни, о смерти, о вечном и преходящем, о том, что в мире красиво и что уродливо.
Старый рокер вздрогнул так сильно, что столкнул на пол стакан, который со звоном разлетелся на осколки.
- Интересно, - проговорил он, беря меня жесткими пальцами за подбородок и заглядывая прямо в глаза, - а почему тебя мучают такие мысли? Ведь ты еще очень молода и не отягощена разными преступлениями и грехами.
- Не знаю, - мне хотелось освободиться от жестких пальцев, - но вот почему-то думается об этом. Мне Герт рассказал о смерти молодого парня. Несколько дней назад я видела его на сейшене, а теперь его нет... Странно как-то получается... Любого человека жалко, когда он умирает, но молодого...
- Ты говоришь о себе, - он наконец-то отпустил мой подбородок, - ты молода и тебе самой страшно умирать. Вот поэтому ты и думаешь об этом.
- Нет! - резко возразила я. - Мне хотелось бы знать, за что его убили.
- А кто это сделал, тебе не хотелось бы знать? - Тяжелый взгляд словно придавливал меня к земле.
- Хотелось бы, но это даже меньше. Кому он, спрашивается, мешал? И что он такого сделал, что его нужно было убивать?
- А ты сама что думаешь? - спросил он, наливая себе в бокал коньяк.
- Или не поделил что-то с кем-то. Или, как говорит Герт, во всем виновата Диана. Тот, кому она нужна, и убил его. Но опять же зачем?
- Похоже, что этот вопрос будет мучить очень многих, - задумчиво сказал Старый рокер. - Я в своей жизни навидался достаточно смертей, да и другие рокеры тоже. Сам по глупости и по молодости думал о смерти, вены себе резал, дурак. Но всегда рядом оказывались добрые люди и меня спасали. Знаешь, что раньше с неудачливыми самоубийцами делали, куда их определяли? Правильно, в дурдом. Мол, там быстро приведут в норму. Но рокеры даже там были обузой. Подлечат такого малость, приведут в себя и отпускают на все четыре стороны.
Я четыре раза вены резал, а в дурдом меня только дважды отправляли. Потом уже и это делать перестали. Зачем? Что с меня возьмешь? Были ведь у меня и другие возможности попасть на тот свет, а я вот все еще здесь небо копчу. Видно, не нужен ни на небе, ни в аду. Ни богу свечка, ни черту кочерга. Так вот я тебе скажу, что этот парень в какие-то чужие игры начал играть, иначе бы его не убили. Понимаешь, подруга, в рокерской среде не убивают. Можно дать дуба разным способом, наколоться или накуриться разной дряни, можно опиться и тоже не встать, можно самому наложить на себя руки самыми разными способами. Башкой вниз, или вены полоснуть, или веревку на гвоздь накинуть, это уж как сам решишь. Можно даже в какой-нибудь пьяной драке бутылкой по голове получить и сдохнуть с проломленным черепом, но чтобы кто-то убил вот так целенаправленно... Я же говорю тебе, тут нужно очень сильно во что-то вляпаться, чтобы такой человек нашелся и влез сюда, к рокерам. Мы ведь чужих не принимаем. Сначала докажи, что ты наш, что ты свой, а потом уже тебя будут считать братом. Но в рок-братстве нет таких разборок. Своего убивать не будут. Поняла теперь?
- Я-то давно поняла, - кивнула я, выслушав этот сумбурный монолог, вот поэтому и странно все это. Но ведь он, Алексей, знаком был с одной моделью, на сейшн ее притащил, хотел, чтобы она в клипе у него снималась. Сначала убили банкира, с которым она крутила роман, теперь вот этого парня.
- Думаешь, из-за девки? - Старый рокер мрачно усмехнулся. - А смысл? Даже если кому-то не нравилось, что она с ним крутится, то ведь это же не постоянно. Модели, что проститутки, сегодня с одним, завтра с другим. Это ей сейчас захотелось молодого и свежего, может, еще позабавило, что он рокер. Но она поигралась бы с ним, поигралась, да бросила. Делов-то на копейку. Но тут все по-другому. Парень стал кому-то серьезно мешать, вот его и убрали. Мораль: не играй в чужие игры, если не знаешь расклада.