ЛЕГЕНДА ПИТЕРСКОЙ СЦЕНЫ
ДВАДЦАТЬ ЛЕТ В РОК-Н-РОЛЛЕ
НИКИТА ШЕЛЕСТ
и группа
«ВОЗРОЖДЕНИЕ»
в концерте участвуют
«ДДТ», «АЛИСА», «НАУ», «САНКТ-ПЕТЕРБУРГ»,
Александр Ляпин, Леонид Тихомиров, Александр Лисицин, Николай Васин и другие.
В фойе широкий выбор пластинок, кассет, компакт-дисков и печатной продукции.
Работает буфет. ЛОВИ СВОЙ КАЙФ!
Продюсер Михаил МАЛИНИН.
Концерт ведет Анатолий (Джордж) Гуницкий.
Спонсоры программы — радио «ЕВРОПА ПЛЮС» и банк «САНКТ-ПЕТЕРБУРГ»
Легенда дрыхнет и посапывает.
— А? Что? — Никита поднимает голову и смотрит на часы. — Нормально. Время еще есть.
Он зевает и чешет голову.
— Юлия! — Никита встает, шагает по крыше, и жесть гулко прогибается под его босыми ногами. — Одела б что-нибудь. Вся округа, наверное, мастурбирует. Все восьмиклассники.
— Хоть какая-то польза.
— Давай, давай! Одевайся!
Юлия натягивает белый топик и зеленые широченные брюки.
— Для того чтобы спать, есть более удобные места, — говорит Юлия. Очень отдаленно, но в голосе слышится обида.
— Юлия! — Никита делает неопределенный жест рукой. — Посмотри, какое плоскогорье! Совсем иной город. Почти никто не знает этого города, а мы с Сашей знаем с детства. Каждый камешек, так сказать…
— Помнишь, — говорю я, — как мальчик из шестого «а» разбился?
— Да. — Никита улыбается, щурится, потягивается. — Мальчик из шестого «а» шмякнулся в блин. А могли б и мы.
— Ты осторожный, — отвечает Юлия.
— Ну! — Никита наклоняется ко мне и шепчет весело: — Ей замуж пора. Выдам ее за сенатора.
Юле пора замуж — зов природы. Никита же давно и тихо женат на тихой же женщине, и две тихие девочки растут у него теперь в Сестрорецке, где он за кучу бабок купил дом со светелкой. Жена его, Ирина, не обращает на такие мелочи, как, например, каланча, внимания. Никакого. Она и на концертах «ВОЗРОЖДЕНИЯ» уже не появлялась полторы пятилетки и, видимо, правильно делала.
— Афиша знатная, — говорю я. — Больше всего мне в ней нравится это. — Я провожу пальцем по своей фамилии.
— Афиша мне эта большой крови стоила. — Такое впечатление, что Никита конфетку стырил. — Гондону б только деньги снять. Он хотел Ладу-дэнс и Гулькину вписать… Н-да. Гулькину-фуюлькину… Ничего, завтра я выхожу на свободу…
Я хотел его спросить о проблемах свободы и несвободы, но с улицы донесся троекратный всхлип клаксона, и Никита, перегнувшись через низенькую ограду, сказал:
— За нами приехали. Гондонова «тошиба».
Мы одеваемся и ныряем с крыши на чердак. Там прохладно, пахнет плесенью и опилками. Мы спускаемся на лестницу. Никита и Юлия вызывают лифт, а я бегу в квартиру за вещами. В комнате гуляет сквозняк, скачут солнечные зайчики. Я бросаю в сумку пятнистую гавайскую рубашку, черные коротковатые брюки и черную каскетку. Я бросаю взгляд в зеркало. Нормально. Лицо мягкое и вовсе не страшное, подбородок бритый. Глаза, нос, уши на месте. Шрамик над бровью и родинка на кадыке.
Я выбегаю из парадной и запрыгиваю в открытую дверь микроавтобуса.
— Добрый день. — Мордастый водила молча кивает.
Никита спит на заднем сиденье, положив каланче голову на колени. Микроавтобус поворачивает на Литейный, и меня тоже клонит в сон. Черт побери этого Калинина со вчерашней поддачей. Но когда мы огибаем огромную чашу стадиона, останавливаемся, вздрагиваем, выходим, протискиваемся сквозь служебный вход, когда к Никите кидаются сто человек с вопросами и приветами… В СКК перед концертом совсем не до сна.
Малинин стоит на входе в малиновом пиджаке, лицо ровное, розовое, без зацепочки. На него наезжает бородач с «Бетакамом», а телевизионная женщина типа «девушка» интервьюирует:
— Творческий рост вашего подопечного…
Справа из буфета выбегает Коля Васин в косоворотке до колен. Волосы дыбом и борода вразлет, словно у варвара перед вратами Рима.
— Высшая точка кайфа перед падением в рай храма рок-н-…
— Костя, Костя, Костя! — В глубь коридора весь в черном пробегает Кинчев, а за ним семенят первокурсницы.
Никита отрывается от меня и исчезает за поворотом правого коридора, а я остаюсь в толпе тусовки. Даже Юлию бросил. Я понимаю его — мастерство исчезновения вырабатывается с годами. Сперва известность удовлетворяет гордыню, но скоро начинают досаждать постоянными вторжениями почитатели и друзья, чьего почитания и дружбы ты же и добивался.