Во время разговора Кэтрин, не переставая, размешивала ложечкой кофе, не поднимая глаз от чашки.
— Какие отношения были между вами и Ритой?
Пожав плечами и приподняв брови, она спокойно ответила:
— Мы не были близки, у нас мало общего. Но в наших отношениях отсутствовала и неприязнь.
Мне показалось, что доктор Кэтрин держит себя очень осторожно. Тогда я решил попробовать разрушить возведенную ею стену отчуждения или по крайней мере расшатать ее немного.
Я спросил ее в лоб:
— Считаете ли вы, что Риту убила ваша мать?
Она взглянула на меня своими темными лучистыми глазами и сказала:
— Разумеется нет. Никогда я не слышала от мамы хотя бы одного плохого слова о Рите, ни разу при мне она не повышала на нее голоса. — Она задумалась, стараясь вспомнить подходящий пример, и продолжила: — Всякий раз, когда мать покупала мне платье, она делала подарок и Рите.
Доктор Кэтрин снова опустила глаза, глядя в чашку с кофе, который она продолжала методично помешивать.
Затем, после некоторого молчания, добавила:
— Мама действительно беспокоилась за Риту. Ее тревожило, как Эрл обращался с нею. Она за всех переживала... Ее огорчало то, что на Всемирной ярмарке он начал волочиться за множеством женщин. Мать даже просила меня поговорить с ним об этом.
— О чем именно?
— О его поведении.
— Вы хотите сказать, о его подружках?
Кэтрин холодно посмотрела на меня:
— Мистер Геллер, насколько я понимаю, вы работаете на нашу семью. Однако некоторые ваши вопросы заставляют меня усомниться в этом.
Я одарил ее самой чарующей улыбкой, на какую только был способен.
— Мисс Вайнкуп... доктор... мне, как, впрочем, и вам, для того, чтобы поставить точный диагноз, иногда приходится задавать довольно неприятные вопросы.
На мгновение она задумалась, затем улыбнулась. Мед, а не улыбка. В сравнении с ее улыбкой моя собственная, наверное, выглядела вымученной и жалкой.
— Понимаю, мистер Геллер.
Она поднялась из-за стола, так и не притронувшись к кофе.
— Мне пора на дневной обход.
Она протянула свою изящную руку. Ее крепкое рукопожатие свидетельствовало о ее чувстве собственного достоинства. Не верилось, что она сестра Эрла. Мне тоже предстояло сделать несколько обходов, но в различных больницах. Дважды пришлось ловить такси, чтобы управиться с делами. Окружная тюрьма представляла собой угрюмое приземистое строение из серого камня, выстроенное позади дома Криминального суда. Весь этот комплекс городских зданий располагался к югу от живых кварталов Вест-Сайда, всего в восьми кварталах южнее Дуглас Парка, — места, где прошла моя юность.
Когда смотрительница провела меня к Алисе Вайнкуп, та сидела на кровати и читала медицинский журнал. Ее кровать находилась в углу камеры, две другие, стоявшие вдоль стен, пустовали. Все помещение целиком было в ее распоряжении.
Доктор Алиса Вайнкуп была среднего роста, очень хрупкой, но выглядела гораздо старше своих шестидесяти трех лет. Кожа лица казалась увядшей, шею избороздило множество морщин, под глазами были заметны мешки, подбородок от старости отвис.
С этим, однако, резко контрастировал твердый и проницательный взгляд ее темных глаз и плотно сжатые губы.
— Вы полицейский? — равнодушно спросила она.
Сняв шляпу, я отрекомендовался:
— Я Нат Геллер. Частный детектив, нанятый вашим сыном.
Она по-деловому улыбнулась и протянула руку для приветствия. Ее рукопожатие оказалось на редкость крепким для такой хрупкой на вид женщины. Этим она напомнила мне свою дочь.
— Пододвиньте стул ближе, мистер Геллер, — предложила она.
Ее голос звучал звонко. У меня даже сложилось впечатление, что в этой внешне измученной телесной оболочке обитал кто-то другой.
Подвинув стул к сидящей женщине, я сел.
— Мне хотелось бы расспросить вас о некоторых обстоятельствах, связанных с убийством Риты, о кражах у соседей и тому подобном.
Дважды кивнув, очень деловым тоном она ответила:
— Уверена, вор искал наркотики. Часть из них действительно пропала. Но я стараюсь не держать запаса этих препаратов у себя в процедурной.
— Понятно. А как насчет пистолета?
— Он принадлежал моему мужу. Пролежал в столе много лет. Ни разу в жизни я из него не стреляла.
Я вытащил из кармана свой блокнот.
— Знаю, что вам уже надоело повторять одно и то же, но мне совершенно необходимо услышать от вас, как все произошло. Прежде чем приступить к расследованию, мне нужно знать подробности.
Она понимающе кивнула и улыбнулась:
— Скажите, что вас интересует?
— Когда в последний раз вы видели свою невестку?
— Около трех часов дня в тот самый вторник. Она сказала, что собирается погулять вместе с миссис Донован...
— С кем?
— С нашей соседкой. Верной Донован, которая разведена. Рита и Верна дружили.
Я записал имя Верны Донован в блокнот.
— Продолжайте.
— Во всяком случае, Рита сказала, что собирается на прогулку с миссис Донован. Она также намеревалась зайти в магазин, чтобы купить ноты. Я посоветовала ей погулять на свежем воздухе, поскольку день был хороший, и дала денег на ноты. После ее ухода я сама отправилась на прогулку. Стояла необыкновенно теплая для ноября мягкая осенняя погода.
— Сколько времени вы гуляли?
— Я вернулась домой без четверти пять. Вошла через парадную дверь. Около шести пришла мисс Шонеси. В это время я еще не волновалась по поводу отсутствия Риты, потому что с минуты на минуту ждала ее появления. Я приготовила ужин для нас троих: мисс Шонеси, Риты и для себя, накрыла на стол. Наконец мы с мисс Шонеси сели ужинать, размышляя, где же могла задержаться Рита, но пока еще не очень беспокоясь за нее.
— В том, что она не пришла на ужин и не позвонила, не было ничего необычного, верно? Так ведь случалось и раньше?
— Да, случалось. Она тихая, но... увлекающаяся. Если вдруг афиша у кинотеатра привлекала ее внимание, она могла тут же пройти в зал, даже не вспомнив, что кто-то в это время мог ее ждать.
— Похоже, она совершенно невнимательна к другим.
Алиса Вайнкуп натянуто улыбнулась, проявляя напряженную терпимость.
— Она была тихой и довольно странной девушкой, очень подверженной настроению. У нее определенно имелся комплекс неполноценности. Это подтверждает, например, отношение к моей дочери Кэтрин, кстати, она у меня — врач. Однако я отвлеклась. Около четверти седьмого я позвонила миссис Донован и поинтересовалась, не у нее ли Рита. Она ответила, что они расстались в три часа, но просила меня не беспокоиться.
— А вы беспокоились?
— Не очень. Около семи я попросила мисс Шонеси пойти в аптеку и купить мне лекарства. Примерно через час миссис Шонеси вернулась и была удивлена, что Рита до сих пор не пришла. С этого момента, должна признаться, я и начала беспокоиться о девочке.
— Расскажите о том, как вы обнаружили тело.
Она кивнула, взгляд ее стал неподвижным.
— Мы с мисс Шонеси сидели в библиотеке и о чем-то разговаривали. Затем, около половины девятого, она попросила меня дать ей что-нибудь от желудка, поэтому я и спустилась вниз, в процедурную, чтобы взять лекарства из шкафчика.
Подперев щеку пальцем, она задумалась.
— Я удивилась, сейчас припоминаю, что дверь в процедурный кабинет была закрыта. Обычно я оставляю ее открытой. Я повернула ручку двери, попыталась нащупать рукой выключатель.
— И вы увидели ее.
Алиса Вайнкуп содрогнулась, но это выглядело как-то наигранно.
— Не могу описать охвативших меня чувств, когда увидела Риту, лежавшую на смотровом столе... Не могу подыскать слова, чтобы выразить свои ощущения.
— Что же вы сделали?
— Я сразу поняла, что нужно немедленно что-то предпринять, поэтому позвонила своей дочери Кэтрин в окружной госпиталь. Сообщила, что Рита мертва. Дочь, разумеется, была потрясена. Я попросила Кэтрин позвонить в полицию и приехать ко мне. Когда она появилась, я попросила позвонить доктору Бергеру и мистеру Ахерну. И пока они не приехали, я не знала, что Кэтрин не звонила в полицию, о чем, как мне казалось, я просила ее. Тогда уже мистер Ахерн вызвал представителей власти.