– Долларов тридцать.
– Можно и тридцать.
Схватив купюры, молниеносно сунула их в сумочку. Потом пошла в ванную, захватив бокал с новой порцией джина. Я допил пиво, взял в кухонном закутке еще одну бутылку и, распахнув дверь ванной, оперся на косяк, отхлебывая пиво.
Она сидела на корточках в крошечной ванне, вода доходила лишь до ее белых, упругих бедер. Закрыв глаза, она массировала намыленную голову.
– Бетти, никак не могу вспомнить, – начал я.
– Что?
– Вспоминаю, где я мог тебя видеть?
– Ну, я в этом городе уже три года, а приехала из Кливленда. Сейчас уже около года работаю по ночам в забегаловке для механиков, дорогуша.
– По-моему, совсем недавно. Ты скажи, если ошибусь, Бетти. Не была ли ты в карсонском аэропорте в понедельник или во вторник?
Встав на колени, она окунула голову в воду, тщательно прополаскивая волосы; крупное белое тело было крепким, упругим, очень привлекательным. Усевшись опять на пятки, схватив полотенце, откинула мокрые волосы, вытерла лицо. Затем, вытянув ноги, уселась в пенной воде.
– Это было во вторник. Я тебя не видела, дорогуша.
– С тобой еще шел такой тощий верзила. Чернявый.
– Точно. Его зовут Рон. Мы вместе летели в Эль-Пасо. Ох, это нужно рассказать, клянусь! Такая история! В самолете мы немного повеселились. А уж внизу он там знает всех девчонок. Только потом пошло все без всякого шика. Началась пьянка, и им уже было наплевать, что с ними делают. Для меня это было чересчур. Нужно ведь знать границу, верно? Что-то должно быть и для себя, да?
Я согласился. Она широко зевнула, как сонная львица.
– Клянусь тебе, с того вторника я не смыкала глаз, не считая автобуса, где меня обокрали. Тот проклятый шофер и пальцем не пошевелил.
– И часто вы так летаете?
– Нет. То был экстраслучай. Этого Рона я никогда раньше не видела. Бог знает, что за поездка. Какая-то услуга для кого-то. Рон должен был найти высокую блондинку и вылететь с ней из Карсона. В билете должны быть выдуманные фамилии. По-моему, какая-то дымовая завеса, Рон встретил того человека где-то в баре. Что ж, отпуск мне дали и расходы оплатили.
– Рон тоже вернулся?
– Нет. Собирался оттуда махнуть на побережье, так говорил, во всяком случае. Дал мне из тех денег, что получил, – пятьдесят долларов. Я и не думала, что меня обчистят! Лучше бы я их растратила. Откуда же знать? Вечно нужно учиться.
Я решил, что пора прекратить расспросы. Бакльберри сделает это с большим эффектом и гораздо быстрее.
– Трев, дорогуша, почему бы тебе не устроиться поудобнее? Ничего, что у меня мокрые волосы?
Я посмотрел на часы.
– Что, если я заеду завтра?
Зевая, она кивнула.
– Как ни крути, тогда будет лучше, клянусь. Так устала, хоть плачь.
Закрывая за собой дверь, я посмотрел на номер – 11, Ферли Роул, 1010. Внизу на почтовом ящике была выгравирована изящная надпись: Элизабет Кент-Элверсон.
Приехав в «Шалви», я из своего номера позвонил Бакльберри – его не оказалось на месте. Уверяя, что дело не терпит отлагательства, я добился, чтобы его отыскали. Он позвонил через десять минут, и я преподнес имя, адрес женщины, улетевшей из Карсона под видом Моны Йомен.
– Ради Бога, Макги, окажите любезность, не суйте свой нос...
– Надеюсь, Фред, вы быстро с ней справитесь. В самом деле.
В наступившей тишине я почувствовал, как он силится сдержаться. Наконец раздался скрипучий сухой голос:
– Благодарю за информацию.
– Рад помочь. Правда, многого она не знает.
– Посмотрим.
– Разумеется, шериф. А как у вас? Есть новости?
– Нет!
– Приняли меры насчет охраны Джаса?
Он опять швырнул трубку.
Я был собой недоволен – своим дурацким обращением с образцовым представителем закона. С некоторыми людьми, если держишься за другой конец веревки, никогда не найти общего языка. Оба мы вели себя как собака и кошка, хотя мне казалось: стоило нам пару раз съездить друг другу по морде, и мы прекрасно поладили бы. Дразнить полицейского – глупая и опасная привычка.
Раздевшись, я отправился под душ, размышляя об Элизабет Кент-Элверсон. Простушка, но очень добрая. Одна из великого воинства полупрофессионалок. Хочет заработать, но в определенных границах. Правда, год от года границы все раздвигаются.
По крайней мере стало ясно, что Мону Йомен убил не какой-то налетчик, как могло показаться. Бетти с ее Роном запутаны в дело совершенно случайно – небольшой вклад в задуманную кем-то маскировку. Правда, существовал маленький риск, что Рон возьмет деньги, а услугу не выполнит. О количестве участников можно только гадать. Могли справиться и вдвоем.
Наверное, причина кроется все-таки в деньгах. Они задают тон во всей округе. И в холле отеля «Шалви» деньги были предметом репортерских шуточек. Отблеск денег горел и в глазах девушки, продававшей в холле газеты.
Необходимо узнать, кто выгадывает во всей истории, и следы поведут к убийце или к тому, кто его нанял. В этом городе деньги толкали к безумству. Может, боялись, что нефтяная водичка вот-вот иссякнет. Хватай, что можешь, и уноси ноги.
Надев чистое белье, я растянулся на постели, и тут же зазвонил телефон. Звонила Изабелл Уэбб.
– Тревис?
– Как поживаете. Изабелл?
Она глубоко вздохнула.
– Не знаю. Сплошное ожидание. Не знаю, что думать. Окончательно дошла.
– Вы в городе?
– У вас в холле. Взяла у знакомых машину. Думала, если... если его найдут, то где-нибудь возле Эсмерелды. Вы не могли бы спуститься, поговорить?
– Буду с минуты на минуту. Подождите меня в коктейль-баре.
– Я сижу в холле, здесь и подожду.
Она поднялась навстречу, как послушный ребенок, когда я подошел. Одета в мышиного цвета блузку, серо-бурую юбку, солидные туфли. И по-прежнему лицо – за большими темными очками, с нервной натянутой улыбкой. Я усадил ее в темном углу коктейль-бара, уговорив выпить шерри.
– Так страшно в пустой квартире, – пожаловалась она. – И все время дежурь у телефона. Приезжали дамы из университета, но мне их сюсюканье действует на нервы.
– Нашли машину Моны.
– Знаю. Вам не мешает, что я пришла?
– Совершенно нет. Только примерно в четверть восьмого мне придется уйти.
– Куда?
– Вместе с Джасом Йоменом навестим кое-кого.
– Не хотите говорить, да?
– Есть тут сложности.
Сняв очки, она пригубила из рюмки.
– Теперь вы работаете на Джаса?
– Более или менее.
– Помогаете им прикрыть, что случилось с Моной и Джоном?
– Нет. Помогаю искать преступников.
– А что, если это сделал Джас?
– Тогда это самый отъявленный лгун, какого только я видел.
– А вдруг... вдруг мы так ничего и не узнаем? – Голос ее оборвался. – Я этого не перенесу... ничего не узнать. Что будет со мной? Не пугайтесь. Я буду держать себя в руках. Не как вчера. Во сне я видела Джона – мертвого. И когда проснулась, это чувство не исчезло. Он мертв – так и есть. Поэтому я смогла уйти из дома. Знаю, он уже никогда не вернется.
– Спокойнее, Изабелл.
– Все в порядке. Я просто хочу знать.
– Узнаем.
– Конечно. Вы, мистер Йомен и тот шериф. Узнаете. А может, вам уже все Известно.
– Изабелл, вас одолевают какие-то приступы, паранойи. Мир вовсе не ополчился против вас. Никакого заговора против вас не существует.
– Сегодня я просматривала бумаги Джона. Он застраховал жизнь на двадцать тысяч долларов – на мое имя. Если тело найдут, я получу эти деньги. И отдам половину вам, чтобы выяснили, кто виноват.
– Не нужно.
– Знаете, что я сделаю с деньгами?
– Нет.
– Та аренда ещё действительна. Вернусь на остров. Отец назвал его нашим именем. Приведу дом в порядок. Процентов с этих двадцати тысяч мне хватит. На всю жизнь. Господи Боже мой, не могу смотреть на людей. С меня довольно до самой смерти. А там мне будет хорошо. Это перевоплощение для меня невыносимо. Подожду, пока не стану чем-нибудь другим, Тревис.