— Должен признаться, мэм, вы очень наблюдательны, — угрюмо заметил Мастерс. — Надеюсь, вам никогда не придет в голову мысль травить своих недругов, иначе их ждет бесславный конец.
Настал ее черед краснеть. Она опустила глаза и задышала чаще.
— Извините, мистер Мастерс, по-моему, ваша шутка не удалась.
— Согласен с вами, — заверил женщину старший инспектор. — Что скажете, доктор? Возможно то, о чем говорила миссис Синклер?
— Нет, — отрезал Сандерс.
Ответ его произвел маленькую сенсацию. И Бонита, и сэр Деннис вдруг затихли.
— Я хочу сказать, — продолжал Сандерс, — что такое развитие событий маловероятно. Где стояли стаканы для коктейлей?
— В центре обеденного стола, — ответила Бонита после короткой заминки. — Мистер Хей нагнулся и разлил напиток из шейкера.
Сандерс задумался.
— Видите ли, в одном из стаканов яда оказалось очень много, почти смертельная доза. Хорошо, что никто из вас не выпил коктейль до конца… В среднем количество яда колеблется от чайной до столовой ложки. Если на столе стояло всего три небольших стакана и на дне каждого было столько жидкости, думаю, кто-нибудь обязательно заметил бы это. Кто-нибудь заметил?
— Да… По-моему, я заметила, — серьезно ответила Бонита. — Но, разумеется, я ни в чем не уверена.
Хотя Мастерс кипел от негодования, он старался не показывать виду. Он долго пристально смотрел на сэра Денниса, в чьих глазах мелькали злорадные искорки, а потом снова раскрыл блокнот.
— Отвлечемся на минуту, — предложил он, — до тех пор, пока вы чего-нибудь не вспомните. А пока, сэр, будьте так любезны, расскажите, зачем вам понадобились четверо часов?
Блайстоун откинул голову и расхохотался. Когда был задан вопрос, он как раз закуривал сигарету; от неожиданности он даже задул спичку. От смеха лицо его прояснилось; видимо, веселье благотворно сказывалось на его состоянии.
— Прошу прощения, — извинился Блайстоун, кладя сигарету на каминную полку. — Просто… вот бы все ваши тайны разрешались так же просто! Согласен, мои часы заставили полицию изрядно поломать голову. Но когда вы узнаете, в чем дело… Кстати, вчера ночью миссис Синклер дала вам ключ к разгадке, хотя вы этого, видимо, не поняли. Бонни, разве ты не говорила им, что я зашел за тобой домой и мы поехали к Хею вместе?
— Говорила, — подтвердил Мастерс. — Ну и что?
— Кажется, она еще сообщила вам, что ей надо было сделать три очень важных звонка в разные места: в Нью-Йорк, Париж и Рим?
Мастерс широко раскрыл глаза, но тут же прищурился.
— Вот видите, инспектор, вы уже и сами все поняли, — добродушно заявил Блайстоун. — Мы находимся в разных часовых поясах. Например, у нас с Нью-Йорком разница во времени составляет пять часов. Когда у нас полночь, там семь вечера. С Парижем разница другая, с Римом — третья. И если вам надо позвонить в определенный час по местному времени, так и запутаться недолго. Я нашел решение, — с довольным видом продолжил он. — Одни часы, мои собственные, показывали обычное английское время. А трое других я перевел соответственно на нью-йоркское, парижское и римское время! Стоит бросить один взгляд на часы, и можно сказать, который сейчас час во всех четырех городах. Большое подспорье! Теперь, когда вы это знаете, вы тоже понимаете, насколько все просто!
Следует отдать должное Мастерсу: в его взгляде, направленном на сэра Денниса, читалось откровенное восхищение.
— Поразительно, сэр! — воскликнул он. — Как вы и сказали, все очень просто объясняется. Что же насчет негашеной извести и фосфора?
Теперь рассмеялась женщина.
— Неужели с ними возникли проблемы? Да, я понимаю: такое возможно… — задумчиво заметила она. — Видите ли, вчера вечером я случайно захватила в гости не ту сумочку. Естественно, я не таскаю с собой негашеную известь и фосфор каждый день. Их используют реставраторы для того, чтобы снять слой краски с холста, если подозревают, что под картиной скрыто другое изображение, более ценное. Вы наверняка слышали о подобных вещах. В обоих пузырьках соединения кальция: оксид кальция и фосфат кальция. От всей души рекомендую, мистер Мастерс!
— Оказывается, у вас обширные познания в области химии, мэм. Не откажу себе в удовольствии заметить: отдаю должное вашей изобретательности, даже если ваш рассказ и неправда.
— Неужели вы сомневаетесь в наших словах? — резко спросил Блайстоун.
— Видите ли, сэр, в конце концов… мое дело — сомневаться, — объяснил Мастерс, который явно наслаждался допросом. — Спрашивается, много бы преступлений мы раскрыли, если бы принимали все на веру? О да, я охотно поверил бы вам, — с невозмутимым видом продолжил он. — Кстати, не скажете ли мне… впрочем, вряд ли вы это знаете… зачем мистеру Шуману понадобились детали от будильника?
Блайстоун, казалось, растерялся. Он поглаживал подбородок своей примечательной рукой с большим и указательным пальцами почти одной длины; иногда они производили впечатление почти уродства.
— Детали будильника? — повторил он. — Не понимаю! Какой еще будильник?
Мастерс описал свою находку.
— Значит, у каждого из нас имелся клад, — рассеянно заметил Блайстоун. — Нет, о будильнике я понятия не имею. Вы лучше спросите самого Шумана.
— Если позволите, — деликатно перебила его Бонита, — по-моему, я могу разгадать зловещую загадку. Вы, мужчины, очень умны, но временами бываете такими глупыми! Мистер Мастерс, слыхали ли вы когда-нибудь об Эндрю Дж. Бордене?
— По-моему, нет.
— Но как же! Мне неприятно вспоминать отвратительные подробности, но… Дело было лет пятьдесят тому назад. Эндрю Борден стал жертвой самого громкого убийства в Америке. Их с женой зарубили топором среди бела дня, летом, в собственном доме. В убийстве заподозрили их дочь Лиззи, Лиззи Борден из Фолл-Ривер. Но она была оправдана. Повторяю, вспоминать подобные случаи мне очень неприятно…
— Вот именно. Но к чему вы клоните?
— В кармане мистера Бордена, — мечтательно продолжала Бонита, — нашли старый, ржавый, негодный замок. В то самое утро он подобрал его на улице. Никто не понимал, как замок оказался в кармане жертвы, пока не выяснилось, что он имел привычку подбирать всякий хлам; возможно, замок чем-то его заинтересовал, а может, он собирался найти ему применение. Мне кажется, мистер Шуман — человек такого же склада. Вы умеете определять характер, мистер Мастерс?
— Можно сказать, я определяю его в данную минуту, — торжественно отвечал Мастерс. — Характер очень интересный. Впрочем… не смею вас больше беспокоить. Вот только еще одна деталь. Известно ли вам, — заявил старший инспектор с самым торжественным видом, как будто давал свидетельские показания в суде, — что вас троих назвали преступниками?
Бонита Синклер дернулась; от изумления она как будто лишилась дара речи. Сэр Деннис Блайстоун сцепил руки за спиной.
— Ваша шутка вовсе не кажется мне смешной. — Миссис Синклер укоризненно покачала головой. — Кто сказал вам такое?
— Не важно, мэм. Но сведения оказались весьма кстати. Так что сознавайтесь!
— В чем? Глупость какая-то. Почему бы сразу не обвинить нас в убийстве?
Мастерс кивнул:
— Кстати, в убийстве вас тоже обвинили.
— Проклятие! — взорвался Блайстоун. — Это уже не просто клевета! От подобных обвинений настолько теряешься, что даже не думаешь оправдываться! — Наконец он улыбнулся. — Ну конечно! У нас такие профессии, что каждому недалеко до преступления. Сколько романов написано о зловещих врачах-убийцах! Допустим, Бонита продает подделки…
— Не вижу здесь ничего смешного.
— …я же, вне всякого сомнения, торгую наркотиками или делаю подпольные аборты. И то и другое, кстати, легко проверить. А наш бедный старый Шуман? Если у вас богатое воображение, нетрудно представить, как он ночами убивает случайных прохожих, а потом бальзамирует их и продает под видом мумий. По сравнению с нами он куда более зловещий преступник — впрочем, он такой же преступник, как и мы. Нет, послушайте… серьезно, кто внушил вам весь этот вздор?