Всю труппу продержали за кулисами почти до рассвета. Допрос вел детектив Глисон, властный мужчина небольшого роста, который запретил мне связываться с прессой до тех пор, пока не будет завершен допрос.
3
Мы встретились почти случайно в половине пятого утра на Седьмой авеню. Я подумал, что она очень скромно выглядит в простом хлопчатом платьице и с чемоданчиком, в котором лежал ее балетный костюм. Я остановился рядом на углу, поджидая, когда загорится зеленый свет. Мимо со свистом проносились одинокие такси, город еще спал, и только на востоке брезжил серый свет над каменными и стальными исполинами на берегу лениво текших вод.
— Привет, Джейн, — сказал я.
Сначала она меня не узнала, потом вспомнила, и на бледном от света фонарей лице проступила усталая улыбка.
— Хотите пригласить меня поужинать?
— А как насчет завтрака?
— Я никогда не встаю так рано, — хмыкнула она, и мы двинулись через улицу на зеленый. Неожиданно вдоль улицы потянуло теплым ветром, и я ощутил ее запах, запах теплого тела и хорошего мыла.
— Можно мне проводить вас?
— Если хотите. Я живу на Второй авеню.
Мы прошли девять кварталов от центра и еще семь — поперек и оказались перед темно-бурым каменным домом, в котором она жила. На какое-то время мы задержались на улице: горячий ветер, вкусно пахший летом, рекой и ранним утром, ворошил ее роскошные волосы, перед магазином деликатесов разворачивалось представление, которое называлось ухаживанием.
Должен признать, наш разговор наверняка был очень похож на диалог любой другой пары, оказавшейся в таком затруднительном положении в такой же час в тихом безлюдном городе. Делать нам что-то или не делать? Разумно ли это? Была ли это любовь? К счастью, будучи прилично воспитанной девушкой с нормальными наклонностями, она не стала слишком долго задаваться последним вопросом, и мы поднялись на два лестничных пролета к ее квартире.
Разговор продолжился на кушетке в ее двухкомнатной квартире, хотя убийство тотчас отвлекло нас от главной темы. Несмотря на то что мы оба смертельно устали и героически боролись с зевотой только из уважения к моей страсти, мы заговорили о смерти Эллы Саттон.
— Никогда не думала, что такое может случиться с кем-то из знакомых, — заметила Джейн, устраиваясь поудобнее и подсунув подушку под голову. Небольшая лампочка в бумажном абажуре освещала комнату багрово-желтым светом. Потертая старомодная мебель очень по-домашнему сочеталась с семейными фотографиями и портретами друзей и коллег, развешанными по стенам и над облицовкой встроенного в стену камина. Потолок в комнате был высоким, а на окнах висели занавеси из выцветшего красного плюша.
— Вы считаете, это в самом деле убийство?
— Этот ужасный маленький человечек действительно так думает. Кто-то перерезал трос — вот что он сказал.
— Интересно, кто мог это сделать?
— О, почти любой, — как-то туманно протянула она, уютно почесывая живот.
— Только не говори мне, что Эллу все ненавидели… Это было бы слишком просто.
— Ну, на самом деле почти все. Она была просто ужасна. Нехорошо так говорить… я хочу сказать, сейчас — когда она мертва.
— Думаю, мы много чего еще узнаем о том, насколько ужасной она была, — сказал я, придвигаясь ближе и держа в руке чашку с чаем (на эту выдумку мы оба согласились, чтобы оказаться вместе).
— Ну, на самом деле она не была так уж ужасна, — возразила Джейн как человек, предпочитающий думать о других только хорошо. — Думаю, у нее были и хорошие стороны. — Но тут же сдалась. — Хотя только Бог знает, что произошло. Я этого никогда не узнаю.
— Возможно, Бог действительно знает, — воздел я глаза к небу. Джейн вздохнула, а я придвинулся еще ближе, и чашка задрожала у меня в руке.
— Она была такой интриганкой, — задумчиво продолжала Джейн. — Постоянно притворялась. Вот почему она вышла за Майлса: ведь он дирижер и очень важная фигура в труппе. Она за него вышла, а потом вдруг начала делать какие-то намеки… что вроде этот брак всегда был фарсом.
— Он ей не нравился?
— Конечно нет… А после первых месяцев и он стал относиться к ней точно так же. Только она упорно не давала развода. Он был ей слишком нужен, прекрасная защита…
— И в итоге он ее убил…
Джейн пожала плечами и вздохнула:
— Я так не думаю… Он такой замечательный… я хочу сказать, замечательный дирижер. Мне не особо приходилось общаться с ним вне театра. В любом случае он приятный мужчина, а Элла просто стерва, и я не вижу, почему он должен из-за нее страдать, — закончила она с неожиданной энергией, отбрасывая все этические соображения.