— Каждая балерина думает точно так же. Спроси любую…
— Ужасная компания… самонадеянные, бесталанные.
— О! — она выскользнула из-под меня и, тяжело дыша, уселась на кровати, откидывая волосы, закрывшие лицо.
— Меня бы ничуть не удивило, если бы ты убила Эллу, чтобы занять ее место.
Джейн мрачно рассмеялась.
— Нет нужды объяснять тебе, что наша труппа построена по кастовой системе. До того как погибла Элла, я была седьмой по счету.
— Но теперь стала второй, потому что знала: если Элла уйдет со сцены, я постараюсь, чтобы ты заняла ее место.
— Все очень здорово сработано, — довольно улыбнулась Джейн.
— У тебя просто нет совести.
— Совершенно верно. Особенно сейчас, когда дело закрыто.
— Ты не боялась, что тебя поймают?
— Ну, если говорить серьезно, я никогда не чувствовала себя так плохо, как после смерти Майлса.
— Почему?
— Видишь ли, милый, я была там.
— Там?
— Я видела его примерно за час до смерти… заезжала к нему перед приемом.
— Господи! — Я сел и уставился на нее: — Ты рассказала об этом Глисону?
— Нет, не стала… Думаю, я испугалась.
— Дуреха… — я встревожился. — Ты же знаешь, что за домом следили, следили днем и ночью! Ты вошла с главного входа?
— Вошла я… Ну конечно. Так ты думаешь…
— Он знает, что ты там была и не сказала на допросе. Как по-твоему, какой вывод он может из этого сделать?
— Но… Ведь Майлс все сделал сам, не так ли? Ведь дело закрыто? — тихо спросила она.
Иногда мне кажется, что у балерин ума меньше, чем у среднего растения.
— Я не знаю, знает ли об этом Глисон и что считает по этому поводу полиция. У меня такое чувство, что не знает, но я могу ошибаться. Даже если это так, не имеет никакого значения, что пишут газеты и что говорит Глисон. Но они все еще занимаются тем, что произошло с Эллой… а может быть, и с Майлсом тоже.
— Думаю, ты преувеличиваешь, — но она явно встревожилась.
— Да, кстати, думаю, с моей стороны не будет нескромным, если я поинтересуюсь, что ты делала в тот вечер в квартире Майлса?
— У меня было для него письмо от Магды.
— Которая примчалась, когда он уже умер.
— Я знаю… но она хотела, чтобы я с ним встретилась и кое-что рассказала. Ее семья следит за ней, как ястребы, она сказала, что не может выйти из дому, поэтому попросила сходить к нему.
— Это было до того, как изобрели телефон, или до создания национальной почтовой службы?
— Не нужно над этим смеяться.
— Я никогда не был более серьезным.
— Тогда и веди себя как следует.
— Я и веду… Черт побери…
Несколько минут мы рычали друг на друга, а потом она сказала, что Магда несколько дней не могла выйти из комнаты, что родители не позволяли ей даже подходить к телефону. Если не считать одного посещения украдкой, Майлсу не позволяли с ней встречаться; фактически семья не позволяла ей встречаться даже с Джейн.
— И что же Магда хотела ему передать?
— Какая теперь разница? Когда все кончено…
— Послушай, так что же она хотела ему сказать?
— Речь шла о ребенке. Она хотела знать, одобрит ли Майлс, если она сделает аборт.
— И что он ответил?
— Ответил отрицательно; сказал, что они поженятся сразу после суда.
— И как он выглядел, когда ты его видела?
— Он был в великолепном настроении… хотя в словах его не было особого смысла… Майлс говорил о новом балете, о «Затмении» и мистере Уошберне… Он был на него очень зол. Не знаю почему.
— Уошберн с ним уже встречался?
— Нет, не тогда.
— А откуда ты знаешь, что они в тот вечер встречались? — Я был похож на окружного прокурора и настроен весьма решительно. Но это не помогло.
— Потому что я встретила мистера Уошберна, когда уходила, и он меня спросил, в каком настроении Майлс.
— В тот вечер там было весьма оживленно: половина труппы побывала у Майлса дома.
— Ох, перестань, пожалуйста, острить. Ты ведешь себя как в кино.
— Может быть, — мрачно буркнул я. — И как реагировал Уошберн, когда тебя увидел?
— Прежде всего был очень удивлен — ведь мы оба должны были быть на приеме.
— Он не просил тебя хранить все в тайне?
— Ой, перестань, может быть, хватит? Это совсем не смешно.
— Я не смеюсь. То, что ты там была и не сказала Глисону, может обернуться серьезными проблемами.
— А он меня не спрашивал… В конце концов, я ему не лгала.
— А о чем он тебя спрашивал?
— Он задавал множество вопросов… самых разных.
Бесполезно: если Джейн решала сохранить что-то в тайне, добывать из нее правду было так же сложно, как собирать шарики ртути из разбившегося градусника.