— И кого это вы, парни, ищете? — клюнул наконец один из воров.
— А ты что, всех знаешь?
— Ну, всех — не всех, а кое с кем иногда киряю.
— Тогда помоги… Слушай, братан, тут такое дело: Конек позарез нужен. Знаешь его?
— Да кто ж его не знает?! А что случилось?
— Деньги мы ему должны передать. Должок вернуть.
— И много денег?
— Много… Но на выпивку останется.
— Заказывай, — одобрительно загудели воры и придвинули свой столик.
Часа через два изрядно захмелевшие карманники заявили, что теперь самое время идти в баню.
— В какую баню? — не сразу сообразил Мартынов. — Зачем в баню?
— Ты кого хотел видеть, Конька? Так он сейчас в бане. На Пресне самая клевая баня. Конек ходит только туда.
О том, что было дальше, рассказывает Федор Мартынов:
«С полчаса торчали около бани. Никого! А я-то, дурак, поверил, да еще на всякий случай прихватил по дороге нашего сотрудника Каузова. И вдруг, подъезжает лихач! В коляске — четверо хорошо одетых мужчин. В одном из них я сразу узнал Конька. Размышлять было некогда: я тут же вытащил маузер, а коня схватил под узцы. Лебедев и Каузов подскочили сбоку и приказали поднять руки вверх. Бандиты подняли руки.
В их карманах мы нашли оружие, а под сидением — бомбы и еще два револьвера. Кроме Конька, среди бандитов оказались Лягушка, Васька Черный и Ахмед. В ЧК мы им популярно объяснили, что их подвиги нам хорошо известны и всех их ждет расстрел. Спасти может только помощь в поимке Кошелькова. Бандиты долго колебались, но в конце концов Васька дал адрес по Брестской улице.
Мы тут же организовали засаду. Но Кошельков нас перехитрил: он послал на разведку Леньку-сапожника. Леньку мы, конечно, взяли, а когда стали его выводить, сами напоролись на засаду, устроенную Кошельковым. Двое наших сотрудников были ранены, а один убит. Ленька же ушел».
И так продолжалось довольно долго. Весь город был в ловушках, западнях и засадах, чекисты сидели во всех притонах, кабаках и малинах, казалось, еще минута — и Кошельков будет в их руках, но каждый раз он оказывался изворотливее, хитрее, наглее — и уходил. Однажды на него напоролись совершенно случайно: пришли за одним сахарным дельцом, а Кошельков был у него в гостях. Кошельков заметил подходящих к дому чекистов и через черный ход выбрался на улицу. Там он нос к носу столкнулся с двумя находящимися в засаде сотрудниками.
Когда перед ними внезапно появился представительный, одетый в серую шинель и мерлушковую папаху начальственного вида человек, они так заробели, что не могли вымолвить ни слова. Кошельков тут же воспользовался сложившейся ситуацией.
— Кто такие? — грозно надвинулся Кошельков на молодых чекистов. — Кого ждете? От какого работаете отделения? Покажите документы!
— А вы… Вы кто?
— Я — Петерс.
Оперативники, ни разу не видевшие такого большого начальника, тут же отдали документы. Кошельков положил их в карман, а потом достал револьвер и хладнокровно пристрелил обоих чекистов.
Потом он не раз использовал их документы, среди бела дня останавливая военных и даже командиров частей, якобы для проверки личности и отбирая оружие. Были перестрелки, были погони, было множество жертв, но Кошельков снова и снова уходил.
И вот наконец первая удача. Надежда выйти на Кошелькова появилась после того, как чекисты внимательно изучили Дело № 1851 по обвинению сотрудников РОСТА в подделке документов и торговле кокаином. Среди одиннадцати задержанных была и Ольга Федорова, оказавшаяся… невестой Кошелькова. В бандитских и чекистских кругах Москвы знали, что Яшка без ума влюблен, что сияет, как медный пятак, что объявил о предстоящей свадьбе и пишет невесте страстные письма. Но кто она, кого Кошельков удостоил своим неизгладимым вниманием, было большой тайной.
И вдруг на одном из допросов рядовая сотрудница РОСТА Ольга Федорова на вопрос, знает ли она о причине ее ареста, сделала заявление, взбудоражившее всех чекистов Москвы.
— Причиной моего ареста считаю посещение нашей семьи, и в частности, лично меня известным бандитом Яковом Кошельковым. Он приходил пить чай, а 4 июня остался у меня ночевать.
— А… а как вы с ним с познакомились? — спросил наконец потерявший дар речи следователь.
— Я хорошо помню этот день. Было тепло и солнечно. А произошло это 25 мая на станции Владычино, что в девяти верстах от Москвы. Познакомил нас мой брат Сергей. Молодой человек, которого он представил, отрекомендовался комиссаром Караваевым, и даже показал документы.