В одном своем интервью Лера сказала, что цена билетов на её концерты никогда не будет высокой.
- Значит, вы заранее отказываетесь от высокооплачиваемых художников-оформителей, которые, естественно, даром не работают? - тут же куснули её.
- Прежде всего должна звучать песня. То, что происходит на сцене сейчас, никакого отношения к эстраде не имеет. Запуск ракеты на Луну, шабаш ведьм на Лысой горе, - словом, все, что угодно, только не выступление певца. Да и сами песни теряются в этом бедламе. Хорошо оформленная сцена и всяческие шумовые эффекты призваны сопутствовать выступлению певца, но не затмевать его. Чувство меры и вкуса ещё никому в этой жизни не помешало.
- Вы... - журналист, бравший у неё интервью, запнулся. - Вам не кажется, что это несколько старомодно?
- Может быть, - спокойно ответила певица. - Я уверена в одном: никакое кривлянье не заменит отсутствия голоса.
У Стрелецкой были приверженцы, но были и противники, которые язвительно её опровергали. Валерию это не волновало. Она знала, что тысячи зрителей придерживаются такого же мнения.
...Валерия исполнила уже несколько песен. Она была в том восхитительном состоянии, когда кажется, что можешь горы свернуть, когда веришь в себя.
- Вы сочетаете в себе музыкальность, артистизм и гордую осанку, сказал ей однажды ведущий музыкальной передачи.
Тогда она поморщилась: перехваливаете. А сейчас?.. Сейчас ей казалось, что она все умеет, все.
- Следующая песня исполняется впервые, - радостным голосом объявила она сама в микрофон. - Мы с композитором приготовили сюрприз для автора песни - Григория Иртемьева.
"Перелетные птицы", взяв первые аккорды, заиграли вступление, и полился чуть хрипловатый задушевный голос:
Отлюбила, как могла,
Отжалела, как могла.
Продала я за любовь черту ду-ушу...
Она пела, придавая словам свои интонации. На полувзмахе ресниц Стрелецкая мельком зацепила побледневшее, вытянутое лицо Иртемьева, который стоял за кулисами. Что это с ним, кольнуло её. Григорий выглядел так, словно перед ним разверзлась бездна. Застывшая улыбка, как маска, сползала с лица.
В сердце, выжженном дотла,
Искра прежнего тепла
Больно тлела - жгла и жгла.
Но была любовь. Была!
Лера, ничего не понимая, допела до конца. Настроение, переданное в этих простых словах, верно отражало состояние её души.
Она видела растерянное лицо Иртемьева. Неужели не понравилось, с обидой подумала Валерия.
Она с натянутой улыбкой кланялась восторженным зрителям, которые приняли песню и громко аплодировали.
Кто-то выскочил на сцену и поднес певице букет цветов. Машинально она бросила взгляд за кулисы, туда, где только что стоял Григорий. Его там не было.
После выступления Лера подошла к Кузе.
- Слушай, что случилось с Гришей, куда-то исчез, не сказав ни слова?
Кузя недоуменно пожал плечами и махнул рукой.
- Лерок, успех-то какой, а? - Он радостно улыбался. - Ты умница, но и я постарался. Такую музычку сочинил! Нет, не зря я тебя с Гришкой познакомил.
Наконец, он заметил расстроенное лицо певицы.
- Куда исчез, говоришь? А черт его знает! Поэты - народ непредсказуемый. Может, он так радость свою выражает. Вернется, куда денется...
Григорий вернулся. И разразился скандал.
Оказалось, что эту песню, которой Валерия с Кузей хотели удивить Иртемьева, готовя ему сюрприз, Стрелецкая петь не имела права. Она была продана другой певице, которая купила её так, на всякий случай, а петь не стала. Кузя ничего об этом не знал.
- Как ты мог? - кричала Лера на Григория. - Ты... ты понимаешь, что может начаться? Ты не имел права...
Кузя метался между ними, как между двух огней, но и он понимал, что дело паршивое. Певица, которая приобрела право на исполнение песни, была Польди Лэнд.
- Откуда я знал, что вы решили именно эту песню исполнить, ну, откуда?! Лера, я... - на Григория было жалко смотреть.
Едва Стрелецкая приехала домой, раздался телефонный звонок.
- Ну что, сука, - завизжал в трубке высокий женский голос. - Чужие песенки воруешь, да? Теперь мы тебе устроим небо в алмазах. Готовься...
Лере показалось, что она узнала голос Польди Лэнд.
Она отменила несколько выступлений, сославшись на болезнь и, как потерянная, бродила по квартире. В прессе появилось сразу несколько язвительных реплик.
Валерии позвонили с телевидения, пригласили на передачу, но она отказалась.
Иртемьев несколько раз пытался объясниться, но она слушать его не хотела, особенно после того, что он ей наговорил после злополучного концерта.
Хватит с нее, всего хватит! Она помнит его лицо, когда он, выведенный из терпения нападками, бросил, глядя ей прямо в глаза:
- А ты... я всегда к тебе хорошо относился, благоговел перед тобой, и ты прекрасно это знала. Но на меня и мои чувства тебе было наплевать. "Она хотела мужа для постели, а днем меня хотела для бесед..." Да? - Он со злостью выговорил последние слова, от которых кровь бросилась Валерии в голову.
Кузя, с трудом прорвавшись к ней домой, убеждал:
- Лер, ну в конце концов не все так страшно. Вечер благотворительный, ты ни копейки за него не получила. Гришка действительно не знал о наших планах. Ручаюсь тебе! Ну продал он этой стерве песню. Да какое, продал, за копейки отдал. Она бы про неё не вспомнила, если бы ты её не спела.
- Господи! Как ты не понимаешь, - твердила Лера. - Ни тебя, ни Иртемьева, извини, не обливают грязью. Все говорят, что я, я украла, нарушила... Никто ни в чем не виноват, одна я. И они правы. На, взгляни!
Она швырнула Кузе кучу газет.
- Да что ты читаешь всякую дребедень! - взорвался он. - Возьми себя в руки в конце концов. Надо думать, как из этого дерьма выбираться. Пошумят, заткнутся.
Лера плакала.
- Слушай, да ладно тебе... - Кузя не выносил женских слез и сейчас смотрел на неё как побитая собака. - Если бы эта стервоза Польди не вопила на каждом углу и не приплачивала газетчикам, давно бы все забыли. Нельзя как-то с ней...
Лера покачала головой.
- Да что ты, я для нее, как бельмо в глазу, как нарыв на здоровом теле. Ты вспомни все предыдущие публикации и передачи.
Кузя вздохнул.
- Тогда остается только терпеть. Лер, - он толкнул её в плечо. - Ну, перестань! Я понимаю, все шишки на тебя валятся, но, помнишь, как раньше тяжело было, и ничего, прорывались. А вообще-то про всех несут какую-нибудь гадость. Ну и хрен с ними! Проживем...
Слова Кузи успокоили мало. Лера по-прежнему болезненно воспринимала каждое упоминание о случившемся.
Когда все понемногу стало утрясаться, начались каждодневные ночные звонки.
- А-а, чистенькой хотела быть? Мы все говно, а ты - в белой шляте. Королевна! Не удасться, сучка! Я тебя ещё и не таким дерьмом изгажу...
Эти издевательства доводили Леру до умопомрачения. Она вздрагивала от каждого случайного звонка, подолгу не могла уснуть.
За все в этой жизни приходится платить. С тех пор, как пришел успех, она платила впервые: нервами, здоровьем, бессонными ночами.
Был один человек, который мог все уладить, но обращаться к нему за помощью она не хотела.
Артем Беглов объявился сам.
Он пристально посмотрел на осунувшееся Лерино постаревшее лицо, на угасший взгляд.
- Только не надо меня жалеть, - отвернувшись, выдохнула она.
- А кто тебе сказал, что я собираюсь это делать? - резко ответил Беглов.
Валерия стояла перед ним в домашнем халате, замкнутая, несчастная, на её хмуром лице ясно можно было прочитать: оставьте меня все в покое!
- Чаем угостишь?
Стрелецкая молча повернулась и пошла на кухню.
Когда накрывала на стол, верхняя пуговица на халате расстегнулась, и перед глазами Артема открылись шея и верхняя часть груди.
- Е-мое! - Артем уставился на Валерию и, быстро притянув к себе, дернул за полу халата.
Грудь, шея, кожа над грудью были покрыты отвратительными красными пятнами. Они были воспалены, кое-где виднелись гнойнички.