— Миссис Макларен придет завтра сюда. Она утверждает, что ей известно, кто убил Хэрриет Хаверхилл. Она хочет, чтобы я разоблачил убийцу. Это смахивает на чушь, на ребяческую попытку отомстить своему бывшему мужу, к которому она, как мне кажется, не испытывает теплых чувств. Но, тем не менее, женщина возбудила мое любопытство. Прежде всего, мне хотелось бы узнать об обстоятельствах развода. Была ли процедура начата ее супругом, как можно предположить исходя из ваших замечаний по поводу Палм-Спрингс? Как были решены вопросы воспитания детей? Каковы были финансовые условия? Например, имеет ли она какую-либо долю в его газетной империи? Не затаила ли она злобы на мистера Макларена? Если вы найдете такого рода расследование таким же неприятным, каким нахожу его я, — сказал он с гримасой отвращения, — то вы имеете полное право отказаться.
— Мне приходилось заниматься и более грязными делами, — покачал головой Сол. — Я мог бы попытаться сразу ответить на некоторые ваши вопросы, но ответы частично строились бы на догадках, а догадок вам не надо. Думаю, завтра к этому времени я смогу вам что-нибудь сообщить. Я свяжусь с Арчи.
Поблагодарив за кофе, он поднялся. Провожая его к дверям, я тонко пошутил, припомнив, как при последней встрече за карточным столом сорвал хороший куш и наколол его, блефуя. Когда я вернулся в кабинет, там никого не было. Вульф удалился. Мои часы показывали одиннадцать пятьдесят, и это означало, что Вульф спустился в кухню для разработки совместно с Фрицем стратегии нашего питания на предстоящую неделю. Мне не оставалось ничего иного, кроме как привести в порядок кабинет, подготовив его к приему посетителей.
Глава 13
По сравнению с жестким расписанием будней, воскресенье в доме из бурого известняка протекает без руля и без ветрил. Иногда Вульф поднимается в оранжерею, а иногда и нет. Прием пищи происходит по принципу: хватай то, что можешь схватить. Однако сегодня, отчасти потому, что ожидались посетители, Вульф поел довольно рано на кухне. Вместе с Фрицем он провел смелый опыт, добавив помпано и морской гребешок в традиционный буйабез по-новоорлеански, и объявил свой эксперимент успешным. Меня их стряпня не вдохновила, и, соорудив сандвич из ржаного хлеба с подогретой ветчиной и налив стакан молока, я удалился в кабинет, дабы насладиться отчетом о субботней игре «Метс» и «Доджерс», красиво выигранной моими в шестнадцатом иннинге.
Приступив к этому делу в час тридцать, я с удивлением обнаружил, что поглядываю на свои часы каждые три-четыре минуты. Чтобы убить время, я поднялся к себе и занялся серьезными делами — перебрал свои вещи, размышляя, какой костюм отнести завтра в чистку. Затем я вернулся в кабинет и почистил специальной щеточкой пишущую машинку. В пять минут третьего у дверей раздался звонок.
Я посмотрел сквозь стекло на посетителей. Дэвид Хаверхилл выглядел старше своих сорока четырех лет. Он был тощ и высок — примерно на дюйм больше шести футов, волосы цвета коричневого бумажного пакета, в который складывают покупки в бакалейном магазине, спадали на одну сторону узкого лица, по-видимому, не знавшего, что такое улыбка. Во всяком случае, в данный момент он меньше всего помышлял об улыбках. Он был бледен и оставался бледным на всем протяжении беседы.
Кэролайн было вычислить несложно — Дэвид судорожно и в то же время по-хозяйски держался за ее руку. Ока была высокой блондинкой. Ее волосы были немного светлее того, что называется платиновым оттенком. Они были гладко зачесаны назад и собраны на затылке в пучок — стиль, который мне нравится менее всего. Голубые глаза на прекрасно ухоженном цвета слоновой кости лице светились самоуверенностью. Ставлю десять против одного, что это ее обычное выражение.
Счастлив сообщить, что Донна Палмер имела со своим братцем весьма мало общего. В ней было вместе с каблуками не более пяти футов четырех дюймов. В водительском удостоверении Донны скорее всего записано, что волосы у нее «темнокаштановые», хотя я назвал бы их черными. Они опускались до плеч, обрамляя овальное лицо с зелеными глазами. Носик ее был чуть вздернут, а форма губ говорила о том, что они умеют улыбаться, хотя сейчас ей было не до улыбок. И если бы Лон не сообщил мне, что ей тридцать девять, я дал бы ей не больше тридцати двух.
— Мистер и миссис Хаверхилл? Миссис Палмер? Прошу вас, входите, — произнес я, распахивая дверь и отступая в сторону.
Дэвид недовольно скривился. Донна помрачнела, а Кэролайн сохранила свой самоуверенный вид, лишь чуть более выдвинув вперед подбородок. Ни один из них не промолвил ни слова. В прихожей я уловил тонкий запах «Мадам Роша», исходящий от Донны. Я не без удовольствия окинул взглядом ее фигуру, которая была заметно полнее, чем у Кэролайн, и гораздо больше соответствовала моему вкусу. Проведя Донну к красному кожаному креслу и указав парочке на желтые, я обошел вокруг большого стола и нажал кнопку звонка.