Рид встал на колени, теперь уже слегка неловко, вероятно ожидая очередного вмешательства, которого не последовало.
– Я могу – и я буду, – несколько странно ответила Лионель-Мария-Луиза, наконец посмотрев ему в глаза.
Рид-Наполеон потянулся обнять молодую, почти обнаженную актрису. Лионель быстро встала и ловко увернулась от его рук, словно регбист, отчего Рид чуть не повалился навзничь.
– Снято! – крикнула Саша.
– Но разве ты не хочешь, чтобы мы все-таки слились в объятиях? – недовольно спросил актер, поднимаясь и разглаживая мундир.
– Крупные планы снимем позже, Рид.
– Тогда еще дубль? – Тернбулл занервничал. – Кажется, я неправильно понял. Может, мне стоит положить голову ей на…
– Все было отлично. Брайан?! – рявкнула Саша, отрываясь от монитора.
– Прекрасно.
– Стелла?
– Идеально.
– Лионель?
– Я довольна.
Рид Тернбулл начал что-то ворчать себе под нос.
– Хорошо. – Саша хлопнула в ладони. – У нас есть несколько минут, пока переставляемся для съемки той же сцены, но из-за плеча Лионель.
Валери накинула актрисе на плечи халат, и та пробежала взглядом сценарий, пока Брайан и Стелла быстро принялись за дело.
– Рид? – обратилась режиссер.
– Да, – огрызнулся Тернбулл.
– У меня есть идея для этого кадра, – заговорила Саша так, словно на нее только что снизошло озарение. – Может, ничего не выйдет, но хочу попробовать.
Тернбулл вздохнул.
– А если выйдет, – продолжала Саша, – то дубль будет всего один. Затем перейдем к более интимным крупным планам.
– Что от меня требуется? – спросил Рид, уже готовый мириться с небольшой задержкой перед тем, что, очевидно, считал преимуществами своей профессии.
– Я буду снимать, что бы ни случилось. Хочу, чтобы ты импровизировал. Помни: ты не Наполеон на пике могущества, твое влияние слабеет, ты терпишь поражение. Хочу, чтобы ты представил, что Лионель, прости, Мария-Луиза – это очередная битва, в которой ты должен победить. Неожиданная осада перед разгромом столицы. Хочу ощутить уязвимость и досаду.
Рид ухмыльнулся.
– Перед интимными крупными планами?
– Перед интимными крупными планами.
– А он и правда отвратительный человечишка. – Валери не стала утруждать себя шепотом, и ей было плевать, услышит ли ее Тернбулл. Ему – очевидно, тоже.
– Хорошо. – Саша снова хлопнула в ладоши. – По местам. Пошел звук. Камера. Мотор. И… поехали!
Рид Тернбулл начал заново:
– Моя дорогая, вы слишком прекрасны.
Он двинулся вперед, и стоит заметить, что в глазах Ричарда уязвимость ему не далась. Рид больше походил на хищника.
– Я – ваш побежденный солдат, покоренный, поверженный враг. Я завоевал половину Европы, я заставлял взрослых мужчин трепетать от страха. Но это ничто по сравнению с чарами, которыми вы меня околдовали.
Он в который раз опустился на колени перед Лионель и склонил голову.
– Я покорен вашей воле. Пусть я ваш император, я умоляю: возьмите меня в плен.
И вновь он протянул руки, чтобы обнять молодую актрису, и та увернулась.
Лионель взглянула на него сверху вниз, но уже не как загнанная в угол жертва.
– Должна ли я счесть, что вы – мой трофей?
Тернбулл поднял голову.
– Пал под вашими чарами, – ответил он, импровизируя.
– И все же это я пала пред вами, как Австрия, моя родина.
– Миледи, – с притворной скромностью произнес Наполеон, улыбаясь воспоминаниям.
– Однако Австрия восстала вновь, не так ли? Она больше не ваш побежденный враг.
Глаза Тернбулла вспыхнули гневом. Если это была импровизация, то блестящая, но Ричард скорее подозревал, что актер просек, чем все обернется дальше.
– Вы по-прежнему мой трофей! – сердито воскликнул он.
– Я слышала вас, мой супруг. Слышала ваш разговор с нашим хозяином, князем де Талейраном-Перигором. Вы назвали меня чревом. Мол, вы «женились на чреве».
– Но я…
– Я стала вашей победой, и вы пожинаете ее плоды, у вас есть сын. Но больше вы ничего не получите. – Лионель помолчала, а затем, прежде чем Тернбулл успел ответить, холодно добавила: – Я буду еще одной чужой страной, которую вы потеряли.
С места, где стоял Ричард, ему было видно монитор, на котором сосредоточилась Саша. Камера приблизила лицо Тернбулла, его глаза горели яростью.
– Ты знаешь, кто я?! – заорал он. – Думаешь, ты, простая девчонка, сможешь мне отказать?!
Было непонятно, то ли это импровизация Наполеона, то ли искренний гнев актера, Рида Тернбулла.
– Я могу – и я буду, – тихо произнесла Лионель.