Он снова замолчал.
– Она ничего не смыслит в кино, – почти умоляющим тоном продолжил продюсер. – То, что действие в фильме происходит в прошлом, еще не значит, что все должно быть исключительно достоверно, так ведь?
Ричард, как обычно, застрял, пойманный врасплох, но он чувствовал, что мистер Фридман хочет немного поддержки.
– Нет, вовсе не обязательно, – сказал он, убедившись, что мадам Артур осталась вне пределов слышимости. – Могу назвать множество фильмов, где были допущены некоторые неточности: «Тысяча дней Анны», «Распутная императрица» фон Штернберга, и обе ленты хороши.
– Вот видите! – Фридман просиял с незажженной сигарой в зубах и широко развел руками.
– Конечно, всегда есть Джон Уэйн в роли Чингисхана, ха! – продолжил Ричард и, рассмеявшись, попытался спародировать Уэйна: – На беду или на счастье, она – моя судьба!
И снова рассмеялся. А потом заметил, что Бен-Гур Фридман к нему не присоединился.
– Над этим фильмом работал мой дедуля, – сказал продюсер обиженно.
– Великолепный фильм! – быстро добавил Ричард.
Повисла неловкая пауза, Фридман окинул Ричарда оценивающим взглядом, но затем снова просиял.
– Таки здорово иметь в семье настоящего киномана! – Он снова повел Ричарда прочь, мимо актеров за столом, которые либо были поглощены своими репликами в сценарии, либо окружены суетливой заботой со стороны Сэмюэла Фридмана. Брайан Грейс и Стелла Гонсалес все так же увлеченно обсуждали освещение и звук, а Саша, режиссер, казалось, взяла за правило никого не замечать.
– Сэм, есть минутка, может, две? – Фридман подозвал Сэмюэла.
– Привет, дядь!
– Это Ричард, он секьюрити.
Ричард почувствовал, что с каждым разом его должность звучит все более нелепо.
– Ричард, это Сэм, помреж – помощник режиссера, но, думаю, вы это и так знаете. Он тут всем заправляет и всегда к вашим услугам, если что-то понадобится. Итак, Сэм, где старик?
Сэмюэл широко улыбнулся Ричарду и указал в угол, где сидел крошечный старичок, тоже одетый как Наполеон, но в потертом черном берете.
– Вы говорите по-французски, Ричард? Ну разумеется, говорите. Вон тот старик, э-э-э…
– Корбо, – подсказал Сэмюэл, сверившись с записями. – Режис Корбо.
– Точно, Корбо. Он заменит Рида на этом первом этапе. Он самый пожилой человек в Валансе, ему…
– Сто два года.
– Сто два года, точно. Сто два года – разве не о-го-го?
Ричард посмотрел на старика: определенно «о-го-го», выглядел он даже старше.
– Решили подключить местных, – продолжал Фридман, – потому что рванули из Парижа в последнюю минуту. Не хотели возмущать местных, так что сказали: мол, а нельзя ли нам кого-нибудь из вас снять для фильма? И этот вот, э-э-э…
– Корбо. Режис Корбо, – снова пришел на выручку Сэмюэл.
– Да, Корбо, в общем, это неплохая реклама. Герой войны и все такое. – Бен-Гур Фридман заговорщицки посмотрел на Ричарда и продолжил шепотом: – Он примерно одного роста с Ридом.
– И плюс-минус того же возраста, – тоже шепотом добавил Сэмюэл. – Я вас познакомлю, он слегка напуган, а вы, думаю, сумеете немного его успокоить.
– Бен!
Это была Саша Визард-Гай, которая теперь держала экземпляр сценария так, словно собиралась им прихлопнуть муху.
– Пора освобождать площадку, пожалуйста. – Низкий голос и сильный французский акцент придавали ее речи особую убедительность.
– Да, Саша, – Фридман снова стал затравленным. – В том-то и беда сокращенной команды, Ричард, что мне приходится вносить лепту и выполнять черную работу. Саша, это Ричард, секьюрити.
Режиссер одарила Ричарда таким неприятным, пронизывающим взглядом, что ему показалось, будто его просветили рентгеном.
– Секьюрити, – медленно повторила она. – Что-то вы припозднились.
Она не сводила с Ричарда холодных глаз, отчего он почувствовал себя очень виноватым в чем-то, хотя не имел ни малейшего представления, в чем же именно.
– Пойдемте со мной, Ричард, познакомитесь с месье Корбо.
Ричард был благодарен Сэмюэлу за вмешательство, а также за то, что в этой крайне стрессовой ситуации месье Корбо потенциально может стать союзником. Он ведь местный, как и Ричард… в некотором роде.
– Месье Корбо!
Старик сидел на антикварном на вид стуле в углу комнаты и смотрел в щель между затемненными окнами с выражением тоски на лице. Тоски и желания оказаться где угодно, только не здесь. Он поднял взгляд на Сэмюэла и растянул губы в нервной улыбке.
– Месье Корбо! – повторил Сэмюэл. – Ричард Эйнсворт.